В чём измеряется нежность? (СИ)

— Мари, я буду вынужден рассказать о случившемся твоим родителям…

— Прошу, не говори им! — взмолилась она, сжав в кулачках ткань джемпера крупной вязки. — Папа будет злиться, он тоже полицейский. Он не поверит, что паук хотел меня схватить.

— Я попрошу отца поговорить с тобой, только и всего, обещаю, он выслушает. Твоё ночное приключение могло плохо кончиться, если бы я вовремя не заметил тебя. Не следует убегать из дома в такой час.

— Клянусь, я не хотела. Просто не знала, куда могу спрятаться, а паук тянул свои отвратительные лапы через всю комнату, он почти прикоснулся ко мне… Было так страшно. Я знала, что никто не поможет мне. Но он увидел тебя и ушёл.

Неуёмный стук крохотного сердца и сбитое дыхание запустили в памяти Коннора череду воспоминаний пары минувших лет: это были долгие разговоры на кухне или перед мерцающим экраном телевизора. Если Хэнк крепко набирался любимым виски, он пускался в откровения о прошлом, в основном о сыне. Порой они могли переслушать почти все джазовые пластинки в доме и умолкнуть лишь к рассвету. Выхваченное воспоминание рисовало лейтенанта Андерсона, размахивающего опустевшим стаканом, в котором позвякивали кубики льда:

— Коулу тогда вот-вот должно было стукнуть шесть, и к нему нагрянул обычный для его возраста недуг — одержимость «подкроватным монстром»…

Щёлк-щёлк — подтаявшие льдинки ударились о стеклянные стенки.

— Я мог дежурить чуть не целую ночь в его комнате. Не скажу, что особенно парился из-за этого, верил, что скоро всё закончится… — Хэнк уставился перед собой не моргая. — И однажды всё действительно закончилось…

«Подкроватный монстр» — вывели в сознании Коннора нули и единицы. Он вдруг ясно и живо представил своего друга, браво сражающимся в комнате Марии с гигантским пауком.

«Хэнку понравилась бы эта девчушка».

Мария уловила зыбкую перемену в лице своего ангела — задумчивую угрюмость, залёгшую в опустившихся уголках губ.

Всю дорогу к дому она изучала его черты, объятые бледным отсветом луны, что висела на чёрно-синем небосклоне. Земля лужаек у домов пахла сыростью и перегноем, этот запах убаюкивал, дарил безмятежность; ветер напевал колыбельные кронам деревьев; в промозглом воздухе растекались горячие завитки дыхания, выводя хрупкие, эфемерные узоры. «Вот бы эта дорога никогда не кончалась», — впадая в дрёму, мечтала Мария.

Очутившись на пороге дома, она едва улавливала причитания матери и ругань отца, сменившуюся вскоре тихими упрёками. Спрятавшись за спиной своего ангела, она принялась канючить и отпираться от попыток родителей отвести её в спальню.

— Паук может вернуться, папочка, он только Коннора боится!

— Мари, давай я с тобой посижу? — Мать присела перед ней на корточки и обхватила ладонями холодные ручонки. — Вот увидишь, никакое чудище не явится, пока я рядом.

— Мамочка, паук и тебя сожрёт, — задыхаясь от подступивших слёз, пролепетала она. — Мамочка, ну, разреши ему посидеть рядом, пока я не засну!

— Детка, так нельзя. Ты ставишь Коннора в неудобное положение.

— Всё в порядке, мэм. Ни о каких неудобствах нет и речи, я…

— Прошу прощения за эту сцену, — вмешался отец и жестом пригласил гостя пойти за ним. — Поговорим с глазу на глаз, если вы не против? — Затем обернулся к жене: — Бетти, поставь, для гостя кофе. И у нас ещё осталось немного праздничного торта.

— Благодарю, в этом нет необходимости. — Коннор виновато улыбнулся хозяевам дома и бросил в сторону Марии обеспокоенный, извиняющийся взгляд.

«Пожалуйста», — беззвучно проговорила ему девочка одними лишь губами.

Коннор отвернулся и прошёл вслед за её отцом в маленькую столовую. Он всё сделал правильно, но отчего-то чувствовал себя предателем.

Мария капризно плюхнулась на диван в гостиной, обложила себя декоративными подушками и притихла. Ей не удалось разобрать, о чём говорили отец с гостем, но она чутко вслушивалась в речной плеск успокаивающего голоса своего ангела и вскоре крепко уснула.

Спустя неделю он снова вёл её домой. Можно было бы назвать это забавным совпадением, но повода для веселья не было…

Хэнк ранние подъёмы не любил, Коннор это прекрасно знал; андроидам по утрам и будильник не нужен, чтобы без лишних компромиссов со временем и совестью начать новый день. Вчера вечером у Сумо закончился корм, и морить пса голодом он не собирался. Поднялся в семь утра, заправил диван в гостиной и заранее приготовил на завтрак для Хэнка яичницу с беконом. Коннор напрямую не говорил своему другу, что решил взять под контроль его здоровье, иначе рискнул бы нарваться на ураган протестов «не лезть нахрен со своей заботой». Поэтому он без лишних слов обязал себя готовкой домашней пищи, не позволяя Андерсону лишний раз заказывать в службах доставки калорийные «бомбы», которые добивали и без того посаженную алкоголем печень.

Сумо сел рядом с пустой миской и грустно, с трогательной ненавязчивостью, как старичок, поглядывал на Коннора: дескать, я всё понимаю и не злюсь, но было бы славно сейчас набить брюхо.