В чём измеряется нежность? (СИ)

— Меня вполне устроит. — Коннор благодарно кивнул курьеру и обернулся к Андерсону: — Хэнк, всё хорошо, это не стоит твоих переживаний. Моя зарплата и так в основном ни на что не расходуется, кроме оплаты счётов. Зато теперь я смогу тратить деньги на себя. Как обычный человек. — Ободряюще похлопал Хэнка по плечу и воодушевлённо улыбнулся одним уголком губ.

— Не знаю… я, блядь, не знаю… — Лейтенант поник головой и несколько раз провёл рукой от макушки до затылка и обратно. — Просто не хочу, чтобы ты себя ломал ради какой-то выдуманной херни, которая навряд ли сделает тебя счастливее. А у меня поганое чувство, будто ты стыдишься быть собой. — Он резко обернулся к курьеру. — Почему ты ещё здесь, пластмассовый ушлёпок? Вали отсюда, хорош уши свои сраные греть!

— Спасибо, что воспользовались нашими услугами, — слащаво ответил курьер и направился к выходу.

— Это сделает меня счастливее. И спокойнее, что немаловажно. Мне самому не по душе происходящий спектакль, но пока так нужно. Пожалуйста, верь мне, — Коннор говорил мягко и убедительно, Хэнка это раздражало и пугало, но он чувствовал себя бессильным что-то изменить.

— Столь впечатляющая щедрость — просто убогая попытка компенсировать тот факт, что ты подопытная крыса для их «передовых разработок», которая очень удачно пошла на эксперимент добровольно.

Коннор отстранился и проследовал за курьером, чтобы закрыть входную дверь. Он ощущал напряжение, пульсирующее в воздухе, оно пропитало пространство наравне с запахом спиртного. Вернувшись обратно, он долго смотрел на молчаливую и усталую фигуру Хэнка, сгорбившегося на диване в обнимку со стаканом. К нему тихо подкрался Сумо и толкнул носом колено хозяина, жалобно проскулив. Хэнк лениво запустил свободную руку в густую шерсть пса и пригубил остатки скотча.

— Неужели ты думаешь, что малая не поняла бы и не приняла тебя тем, кто ты есть, после полутора лет знакомства? Коннор, близость что-то да значит для людей. Она бы смирилась. Может быть, и собственное отношение к андроидам пересмотрела.

— Нет, Хэнк, не смирилась бы.

«Синтетический мир, наполненный синтетическими людьми», — прокрутила его память печальный напуганный голос.

— Да, близость что-то значит, и я не намерен потерять Мари…

— Хах, да ты и так её потеряешь, болван! — гаркнул Андерсон, всплеснул руками, и стакан выскользнул из вялых пальцев, покатившись по полу с тяжёлым стеклянным грохотом. — Хорошо, допустим, лет пятнадцать ты ещё сможешь заливать ей в уши фигню, но дальше-то что? Думаешь, рано или поздно она не спросит себя, какого хера твоя смазливенькая рожа не постарела ни на секунду? Но знаешь, хуже даже не это. — Он ухмыльнулся, помотав головой. — Хуже то, что она будет взрослеть. Стремительно, неизбежно…

— Я не вполне понимаю, к чему ты клонишь.

— Нет, ты и вправду тормоз. Думаешь, ты всегда будешь с ней близок в точности так же, как сейчас? Позволь, я расскажу тебе, как это будет: дружба между мужчиной и женщиной вещь вообще очень спорная… И ладно, вы можете всю жизнь быть друзьями, но при условии, что у вашей близости есть определённые границы. Потому что в большинстве случаев природа берёт своё, и вы обязательно потрахаетесь! При хорошем раскладе решите, что дружбу это не испортило, или сойдётесь, а при плохом — это положит конец годам крепкой духовной связи и причинит обоим много боли.

— Может, я, конечно, и тормоз, но, если ты не заметил, Мари десятилетний ребёнок, а я не робот-педофил, а робот-детектив, — сконфуженно пробормотал Коннор, нахмурившись.

— Да я не об этом, тьфу ты, мать твою!.. Я о том, что пташка-Мари не будет ребёнком целую вечность, а все ваши милые игры в друзей не что иное, как бомба замедленного фрейдизма: ты обожди годочков шесть-семь и сам себе в одно прекрасное утро удивишься, когда поймёшь, что твои чувства изменились. — Хэнк подался вперёд, заговорив монотонно, вкрадчиво и уверенно: — Это лишь вопрос времени, когда милая Мари оформится во всех приятных глазу местах, лишь вопрос времени, когда она вырастет и поймёт, что ты, оказывается, любовь всей её жизни. Потому что это будет вполне закономерный итог вашей «дружбы». Ты сам не понимаешь, как каждый день формируешь в её голове идеал мужика, и поверь мне — это действительно идеал: заботливый, нежный, умный, всегда выслушает да поддержит и всякая такая хрень. К несчастью, большинство не такие. Потому что просто люди. Несовершенны. У тебя преимущество перед десятком мудаков, которые захотят скользнуть к ней под юбку, не особенно заботясь о её желаниях или последствиях.

— Ты пьян, и у тебя разыгралось воображение вкупе с приступом красноречия. — Его губы скривила улыбка, полная скепсиса. — Я машина и не способен по-настоящему почувствовать сексуальное желание: что бы это ни было, оно всё равно будет лишь имитацией, а секс принесёт разве что моральное удовлетворение… Можешь и дальше выдумывать всякую чепуху, Мари дорога мне как друг.