В чужих не стрелять

Размышлял над этим Пластов довольно долго — больше получаса. Наконец, устав гадать, посмотрел на часы. С момента разговора с Хржановичем прошло тридцать пять минут. Наверняка его бывший студент будет голоден. Подумав об этом, Пластов прошел на кухню. Потрогал кастрюлю с супом — еле теплая. Придется подогреть. Стал искать спички и услышал шаги на лестнице. Голоса. Кажется, голос Хржановича… Найдя наконец коробок, хотел было зажечь керосинку и тут же услышал за дверью отчаянный крик. Бросив коробок, кинулся к двери. Он хорошо слышал — кричал Хржанович… С трудом, пытаясь унять дрожь в руках, снял тяжелый запор. Несколько секунд потратил на дверную цепочку. Наконец открыл замок, выбежал на лестницу.

Кажется, внизу хлопнула дверь на улицу. Заглянул в пролет: на первом этаже лежит неестественно скрюченное тело. Неподвижно, лицом вниз. Хржанович? Да, похоже, он…

Пластов кинулся вниз, чувствуя, как колотится сердце. Кто-то сбросил Хржановича в пролет. Но кто? Тот, кто только что хлопнул внизу дверью? Человек с «глазами-камешками»? Пластов перескакивал через несколько ступенек, несколько раз чуть не упал. Наконец оказавшись внизу, присел над упавшим Хржановичем. Тронул голову кровь… Но кажется, Хржанович жив. Еще жив. Пригнулся:

— Вадим… Вадим, ты меня слышишь? Это я, Пластов… Вадим… Что случилось?

Глаза Хржановича наконец открылись. Некоторое время он смотрел на Пластова. Выдавил:

— Арсений… Дмитриевич… Они… меня сбросили… С вашего этажа…

— Кто — они?

— Не знаю… Двое… во фраках… Один молодой… Второй постарше… Молодой приехал на пролетке… Я… сейчас умру…

— Не умрешь… Мы тебя спасем…

— Нет… Все кончено… Они… отобрали револьвер… Они… отомстили мне… за фирму «Шуккерт»… Но генератора… у них нет… Директор… говорил правду…

— Ты уверен, что они связаны с фирмой «Шуккерт»?

— Не знаю… Думаю, связаны… И еще… Пожар устроили они… Пожалуйста… скажите родителям… что… что… — Глаза Хржановича закрылись, изо рта пошли кровавые пузыри.

Пластов видел достаточно смертей, чтобы понять: это агония. Он угадал. Через несколько секунд вырывавшееся из горла умирающего тяжелое дыхание прервалось. Хржанович был мертв.

Некоторое время Пластов бессмысленно разглядывал лежащее перед ним мертвое тело. Все произошло слишком быстро. Настолько быстро, что он пока не может даже понять, как именно все случилось. Они ждали Хржановича около его квартиры. Это ясно… Но как они узнали, что Хржанович едет к нему? Именно к нему, а, скажем, не к себе домой? Или еще куда-то? Вряд ли они дежурили около дома. Скорее — подслушали телефонный разговор. Способов сделать это у них было множество. Они могли подключиться к телефонным проводам. Подкупить телефонную барышню. Мало ли что еще… Да, конечно же, получив известие о визите Хржановича, они перехватили разговор. На крайнюю же меру, убийство, пошли потому, что ударились в панику. Хотел того Хржанович или не хотел, но он своим визитом поневоле раскрыл истинную роль фирмы «Шуккерт и К°». За что и поплатился жизнью.

Пластов провел ладонью по щекам. Понял: он плачет. Есть отчего… Его бывший студент, его верный помощник, наконец, просто его друг — мертв. Проклятье… Черт их всех возьми… Конечно, здесь сыграла роль неосмотрительность Хржановича. Юношеская беспечность. Он не должен был лезть в эту кашу. Да еще с револьвером. Но и сам он, Пластов, тоже хорош. Он несет ответственность за эту смерть в полной мере… Ведь если бы не он и не его участие в процессе Глебова, Хржанович никогда бы в жизни не узнал, что на свете существует некая фирма «Шуккерт и К°»…

Стоящий неподвижно на одном колене Пластов наконец понял: у трупа Хржановича он не один. Обернулся — за ним стоят несколько человек. Поднял голову — сверху его и Хржановича разглядывают соседи по лестнице. В гуле голосов услышал несколько реплик:

— Что с ним?.. Не видите — человеку плохо… Видимо, сердце… Надо позвать доктора…

Один из стоящих сзади спросил участливо.

— Прошу прощения. Что, собственно, произошло? Что с юношей?

— Упал с четвертого этажа, сказал Пластов. Только что.

— Так надо позвать врача?

— Врач ему уже не нужен. Он мертв. Позовите лучше городового… На худой конец — дворника…

Никто не двинулся. Пластов повысил голос:

— Поторопитесь, прошу! Я должен быть рядом с ним!

Кто-то выбежал на улицу. За ним еще кто-то. Но дворник в подъезде появился не скоро, лишь через несколько минут. Увидев Пластова, дотронулся до фуражки:

— Вашескородие, мое почтение…

— Здравствуй, Кузьмич. За городовым послал?

— Как же-с, вашескородие, послал… Боже ты мой… Никак насмерть?

— К сожалению, насмерть. Кузьмич, сюда не подъезжали двое во фраках? На пролетке?

— Подъезжали-с. Пролетка эта недавно уехала. До этого стояла-с. Недалеко отсюда.

— Ты в лицо их запомнил? Мог бы узнать, если б тебе их показали?

Дворник задумался. Покачал головой:

— В лицо нет-с. Подметал я, вашескородие. Недосуг было. Знаю, господа были. А лица запоминать… Сами посудите — мое ли это дело?