В чужой коже (СИ)

Бохлейл все чаще видел во сне, как прыгает вниз с одной из самых высоких башен, но не падает вниз, а летит, летит… все дальше и дальше, по-птичьи взмахивая руками, на которых – ни одного перышка. Под ним проносится земля, чуть не задевая, мелькают деревья, а он улетает все дальше, будто спасается от чего-то страшного, что притаилось в его замке. Иногда Бохлейл думал, что этот жуткий зверь, от которого он желал спастись – старость…

Словно подтверждая его мысль, пришли головные боли, настолько сильные, что князь до хруста сжимал зубы.

Лекарь, следящий за его здоровьем, говорил, что головные боли – результат хандры. И давал флакон с мерзкой настойкой. Князь морщился и шел на башню. Пить гадкую настойку и запивать ее вином.

И сегодня Бохлейл задумчиво вглядывался в начинающее темнеть небо, качал бутылью, мутный осадок взметывался и кружился спиралью, лез в горло, заставляя мужчину досадливо покашливать.

Вдали виднелась кромка леса, Бохлейл почти не смотрел в ее сторону – оттуда никогда никто не приходит, тем более под вечер, когда ворота уже закрыты. Тем удивительнее было зрелище, которое открылось его глазам, невольно метнувшимся в сторону заунывных звуков. В первое мгновение мужчина решил, что это диковинные звери, ибо существа передвигались на четвереньках. Потом к двум неясным силуэтам добавился третий, с факелом в руках. Князь заинтересовался, снял с пояса небольшую увеличенцию, подаренную в том году соседом, и приставил к глазу.

Картинка моментально прыгнула вперед, и Бохлейл разглядел созданий, выползших из леса около его замка.

Некоторое время он заинтересованно следил за ползающими по земле, кружащимися и кричащими что-то существами. Трое были явными прилетанцами, еще двое – походили на людей.

На башню поднялся один из дозорных, спрашивал не будет ли указания снять «фейри» из арбалета.

- Дурень, - беззлобно вздохнул Бохлейл, - подготовь отряд. Носилки не забудьте. Сейчас они набесятся и попадают. Небось, опять пейот созрел…

Стражник утопал, громко сопя, он считал, что железный болт – самое оно для фейри, ведь всем известно, что железа они не переносят… а князь вернулся к наблюдению за невменяемыми прилетанцами – все же развлечение, позабавнее ужимок скомороха! У того не было таких клешней… и… кхм… он не охотился за мышками и лягухами.

Существа оказались выносливыми – они еще довольно долго бегали друг за другом, один из людей запрыгнул на того, что с клешнями, со спины и прилетанец безропотно носил парня на закорках, пока человеку не надоело. А еще они целовались. Бохлейл нахмурился. Лобызание с непонятными существами вызывало неприятное шкрябанье в груди. Не противно, но как-то… неверно. Впрочем, когда пейота переешь – еще не то поцелуешь…

Когда существа набегались и попадали, отряд перенес крепко спящие тушки в замок. Коварная ягода делает человека маловосприимчивым к боли, потому всех раздели, обтерли от грязи, затем бесчувственные тела осмотрел лекарь.

Бохлейл зашел, чтобы посмотреть на своих неожиданных гостей поближе. Прилетанцы вызывали у него любопытство. К тому же, таких он еще не встречал. Мужчина внимательно рассмотрел безвольные тела и даже пощупал кожу, внезапно заинтересовавшись, какова она на ощупь. Все пришлые были мужчинами, Бохлейл с удивлением рассмотрел то, что пониже пупка (который, кстати, был у всех) и удивился схожему строению. На миг ему даже захотелось стыдного, но князь привычным усилием воли подавил недостойное желание. Как требовать от людей соблюдения законов, коли сам их ни во что не ставишь? Нет, Бохлейл не был наивен и знал, что многие правители искренне уверены в том, что закон писан лишь для черни, но вот сам он придерживался иного мнения и, хоть упрекал иногда сам себя в излишней, никому не нужной щепетильности, не отступался от тех границ, что сам себе очертил.

Князь приказал слугам одеть нежданных гостей и уложить в незанятые покои. Подумав, повелел кинуть на пол тюфяки – прилетанцы наверняка не привыкли спать на твердом. Лучше было бы положить их на скамьи, но тогда была вероятность, что невменяемые гости сверзятся вниз и расшибутся. Кровать же на весь замок была одна – только для князя. Быт в замке был простым, ибо княжество имело невеликие размеры. На жизнь хватало, но и только.

***

Следующее утро Бохлейл встретил с нетерпением. Давно уж он не ощущал такого любопытства.

Как он и надеялся, гости проснулись лишь к полудню, что позволило мужчине завершить все неотложные дела и посвятить остаток дня общению с необычными созданиями.

Существа выглядели измученными и мрачными – так всегда бывает после пейота. Иногда еще и требуха болит. Однако, несмотря на свое потрепанное состояние, на вопросы отвечали подробно и охотно.