В чужой монастырь, или как я хотел убить Оле Нидала.

В чужой монастырь, или как я хотел убить Оле Нидала.

После проведенной под Питером зимы, нас вдруг подняло с места и понесло на запад. Сейчас трудно сказать зачем – я путешествовал до того на Запад часто и надолго, и как-то решил уже, что особо за границей России искать нечего и никуда не собирался. Может, трещинки какие-нибудь пошли, что ли...

Если мне было, в общем, все равно куда, то у Маши была цель – на юге Испании, в Андалусии, почитаемым ей "ламой" Оле Нидалом должна была проводиться Пхова – буддийская практика умирания (то есть, как бы тренировка смерти). Если б не это, вряд ли мы собрались бы в Испанию – когда-то я доезжал уже до Барселоны, и вылилось это в неделю отвратительного бомжевания (дошло до того, что когда мы зашли на вокзал и присели отдохнуть, полицейские стали молча выпихивать нас, видимо, такая уже у нас на лицах тень бездомности отпечаталась). Я тогда не знал, что Испания может быть и другой...

* * *

Довольно быстро (если не считать дурацкого случая, когда на выезде из Братиславы полиция арестовала нас за автостоп), мы добираемся до немецкого Фрайбурга, где застреваем на месяц.

И когда, наконец (мне не терпелось в другой мир, романский) мы пересекаем близкую французскую границу, все вокруг, действительно, меняется; нас подбирает совершенно сумасшедший араб, сжимающий руль черными от мазута пальцами, и говорит не умолкая (а я, малознакомый тогда с французским, чудом его понимаю):

«Другие люди смотрят на вас, и едут мимо, о, я не делаю так! – я вижу людей, стоящих под дождем, я вижу, что им трудно, и останавливаюсь – потому что у меня есть сердце, а у них, этих людей, сердца нет… »,

… потом про Боба Марли, и кропаль гашиша в фольге в подарок, и везет нас на сорок километров дальше, чем ему не надо («о, что я делаю, ведь жена меня просто убьет!»)

…за два дня доезжаем до Монпелье и заворачиваем на несколько дней в гости к французской подруге, в старинный дом среди полынных средиземноморских предгорий...

И снова дорога, до Испании уже - недалеко.

* * *

Конец апреля, всю дорогу краткие вспышки жары перемежаются надоедливыми дождями. Мы переваливаем Пиренеи  - «VOUS QUITTEZ LES AUTOROUTES DU SUD DE LA FRANCE. BON VOYAGE!»[1] – плавный поворот взрезавшей горный бок автострады, машина сбрасывает скорость, проезжая мимо стоянки длинных фур, обменных лавок, магазинчиков и кафешек, которыми внезапно обрастает пустынная прежде дорога - полосканье флагов - и, наконец: «BIENVENIDA A ESPAÑA!» , и я с любопытством наблюдаю перемены - в цвете указателей, высоте ограждения, и неряшливость домиков, и невесть откуда появившуюся повсеместную пыль, и низкорослость смуглых людей, и строгость их одежды  - черные брюки, белые рубашки. И красно-желтые цвета, палитра Испании.

Наш водитель, долговязый фламандец, добродушный и молчаливый (ценное сочетание) еще перед границей радостно оживляется и говорит, что терпеть не может французов, а Испания это совсем другое дело, издевательски картавит “Merh-rh-ci! ” в окошко последнего французского peage[2], а потом, после границы, предлагает нам пива в придорожном баре.

Похоже, местечко это ему хорошо знакомо – большая стоянка дальнобойных фур, вдоль шоссе пара улочек с барами, борделями и магазинчиками, заставленными сигаретными блоками и шеренгами бутылок – алкоголь и табак здесь дешевле. Купив нам пива, он с наслаждением начинает болтать по-испански с девушкой за стойкой, потом покупает глянцевый журнальчик и погружается в него – журнал о camiones , грузовиках, профессиональное чтение. Мы же вслушиваемся в пулеметный треск испанских бесед, которые вдвое быстрей французских. За стойкой стоит настоящая сеньорита, и она ровно такая, какой ей полагается быть в глупой книжке (ковбои – Мексика – señoritas ), смуглая, красивая, улыбчивая, и в белой блузке с какими-то оборочками, немыслимыми в другой части Западной Европы. На самом деле, Западная Европа закончилась, началась  - Испания. В этом шоферском баре настолько хорошо, лениво и неспешно, что страшно не хочется лишаться этого покоя и выходить, ехать, вылезать, снова ждать машину, и так много дней подряд…

Но ехать надо, фламандец засовывает журнал в карман, мы забираемся в кабину, и мчимся, подталкиваемые многотонным грузом за спиной вниз, к Барселоне. Уже через полчаса тучи расходятся, сияет солнце, и фламандец кивает нам на зеленые буквы неонового щита возле трассы – “TEMPERATURA +26 ^C”. Конец дождям, конец весне: лето.

. . .

«Мне скоро сворачивать. Где вас оставить?»

* * *