В чужом небе (СИ)

— У меня нет больше родины, — пожал я плечами, почти не кривя душой, — как и у вас, и у добровольцев. Этим мы похожи.

Я перевёл взгляд на Готлинда.

— Ну что, летим? — спросил его я. — Мы в небе нужнее.

— Летим, — переглянувшись с Гневомиром, ответил тот.

Он воевал на имперском «Ястребе» — новой машине, отлично зарекомендовавшей себя во время боевых действий. Готлинд быстро поднял его в небо, мне оставалось только попытаться угнаться за ним. Летуном он был отменным, я понимал, что до такого мастерства мне расти ещё и расти. Рядом с ним я ощущал себя любителем по-настоящему, даже сильнее, чем когда дрался вместе с такими асами, как Бригадир и Аспирант. Было что-то в манере летать, присущей Готлинду, отличающее его от остальных. Нечто на первый взгляд неуловимое, но с другой стороны, словно бросающееся в глаза. Драться вместе с ним было одно удовольствие.

На несколько минут поднявшись на предельную высоту, зависнув на мгновение над схваткой, мы двумя стервятниками рухнули обратно в кипень боя. Я был уверен, что Готлинд выбрал цель для атаки. Вряд ли ему для этого нужно было больше тех самых двух мгновений. Мне оставалось только держаться за его хвост.

Не знаю уж, схлестнулись мы именно с Летающим цирком или ещё с кем-то, кто любил украшать свои аэропланы разной ерундой, но это и не было так важно. Мы одновременно хлестнули короткими очередями по одной машине. Летун, сидевший за её рычагами, подобного не ожидал никак. Он дёрнулся влево, уходя от моей очереди, чтобы тут же попасть под пули Готлинда. Строчка фосфорных пуль прочертила его фюзеляж — и почти сразу он отправился в свой последний полёт, пачкая небо жирными клубами дыма.

Однако товарищи его опомнились очень быстро. Начался стремительный бой на виражах. Мне оставалось только прикрывать огнём Готлинда. Главное было удержаться за его хвост, ну и периодически жать на гашетку, посылая во врагов короткие очереди. Вот только больше двух-трёх фосфорных патронов попадали редко. Мы носились по небу, как угорелые. Наши безразгонники вертелись в сумасшедших фигурах пилотажа. Раз или два я чувствовал, как мой аэроплан содрогается от попаданий, но пока особого урона мне не нанесли. Вот только долго ли продлится это везение — я не знал. В том, что это именно везение я не сомневался, ведь опыта воздушных боёв у меня считай что и не было вовсе.

Готлинд резко бросил свою машину в сторону, уходя с линии огня вражеского аэроплана, и я увидел, от кого он увёртывался. Прямо на нас летел красный безразгонник, украшенный блицкриговскими крестами на крыльях. Это был Барон собственной персоной. Он послал короткую очередь вдогонку Готлинду, но промахнулся. Вообще, мне казалось, он словно отгонял назойливое насекомое. И это пренебрежение — было ли оно реальным или выдуманным мной — спровоцировало меня. Я ринулся в лобовую атаку. Очертя голову, надавил на гашетку, отправляя во врага длинную очередь из обоих пулемётов сразу. Барон кажется просто не ожидал подобного натиска. Он увёл аэроплан вверх и влево — строчка фосфорных снарядов даже не задела его фюзеляж. И почти сразу он атаковал Готлинда. Он бросился на него словно хищник — быстро и безжалостно. Повис на хвосте, постоянно норовя достать короткими, но весьма меткими очередями. А вот у меня патронов осталось только на чих — полдесятка в обоих пулемётах. Очередь будет просто смешной, даже фосфорные боеприпасы в таком количестве не причинят вреда современному аэроплану. Если только не стрелять прямо в мотор. Вот только у красного безразгонника Барона двигатель был надёжно укрыт — не подберёшься.

Я сел Барону на хвост, но сделать ничего не мог. Только что нервировал его своим присутствием. Уверен, он быстро поймёт, что не стреляющий по нему летун опасности не представляет и тогда мне останется лишь выпустить по нему жалкие остатки боеприпасов, а после возвращаться на авианосец. Мысль о том, что Готлинда — моего ведущего — придётся оставить на произвол судьбы, меня вовсе не радовала.

Мы носились по небу среди битвы странным тандемом. Готлинд уходил от убористых и метких очередей Барона. Тот повторял все его виражи, не отставая почти ни на секунду. Я же болтался, будто пятая нога собаки, выбирая момент поудачней, чтобы отстрелять последние боеприпасы. Да всё не мог его выбрать.