В Датском королевстве…

мелкий дождик
сеется в мой кофе
кофе остывает
и переливается через край
переливается через край
и делается прозрачным
и на дне чашки
проступает рисунок.

на рисунке человек
с длинною бородою
в Китае, возле китайского павильона
под дождем, проливным дождем
покрывшим
штрихами
обветренный фасад
и лицо человека.

под кофе, молоком
и тающим сахаром
под треснувшей глазурью
взгляд его как будто потух
а может быть, обращен внутрь
к Китаю в фарфоре чашки чашки,
в которой медленно убывает кофе
и которая наполняется доверху
прозрачным дождем. весенний дождь

разбивается в пыль о навес таверны
фасады по другую сторону улицы
напоминают большую
стену из растресканного фарфора,
поблескивающего в виноградной листве
такой же поблекшей
что и в чашке. китаец

видит, как солнце пронизывает зеленый листок,
упавший в чашку

чашку, содержимое которой
теперь совершенно прозрачно.

На пути к Итаке

На пути к Итаке я наконец-то вижу себя самого:
образ, бледнеющий с каждым гребнем волны,
по мере того как гребцы, наводящие
ее синий холодный контур, продвигаясь вперед,

от прочих отстают кораблей, погибают во снах
или умирают на веслах:
их исчезновение мало-помалу приготовляет меня
к прибытию, что вечно меня подгоняло:

розовые горы в снегу, встающие из лилово-синего
                                                                                       моря,
растворяют мои черты в своих очертаниях.
Я — тот самый никто, в кого меня превратила Итака.

Та отражающаяся в море Итака, которую я покинул.
Та Итака, по которой, мне мнилось, я тосковал,
когда тоску еще можно было облечь в форму и
                                                                                   заглушить.

Расстояния

              Расстояния растут
и все дальше отстоят друг от друга листья.

Все дальше отстоят друг от друга люди,
и все дальше отстоят друга от друга слова.

Все дальше отстоят друг от друга чувства.

А мертвые листья, мертвые люди
и забытые, избитые слова и чувства

тихо и незаметно прибывают в числе
           между еще живыми.

Медитирующий верблюд

Белые, покрытые снегом горы вдали,
за весенне-зеленой степью,
придают степи характер степи,
а весенне-зеленая степь,
в свою очередь,
придает горам характер гор,

таким образом, степь становится отграниченной и
                                                                              плоской
и потому пригодной, чтобы стоять на ней
и созерцать горы,

пока на них держится снег.

«Если даже бабочки ошибаются…»

Если даже бабочки ошибаются
и, ослепленные резким полдневным светом,
налетают на скалы,
неудивительно,
что мы принимаем самих себя
за тень огромных крыл,
что порой накрывает землю
и заставляет умолкнуть даже цикад.

В образе окаменелого богомола
я сижу внутри глыбы,
о которую расшиб голову,
и жду, когда же меня выбьет на волю резец.

Пиа Тафдруп © Перевод Анастасия Строкина

Разговор с деревьями