В дебрях Африки

Это был первый взрослый мужчина-пигмей, увиденный нами. Цвет его кожи был медно-желтый, а по всему телу росли волосы длиною около сантиметра и такие густые, что производили впечатление меха. На голове у него была шапочка наподобие пасторской, украшенная пучком перьев попугая. Широкая тесьма, сплетенная из мочала, прикрывала его наготу. Руки его, очень изящной формы, поразили нас своим загрязненным видом. Он, очевидно, только что занимался шелушением бананов.

Когда громадные мади, высокие суданцы и еще более крупные занзибарцы обступили маленького человека, я с живейшим интересом наблюдал его лицо, отражавшее каждую мелькнувшую в нем мысль, каждое мимолетное чувство. Сначала его физиономия выражала только удивление и любопытство, потом страх перед ожидавшей его участью, потом на нем быстро отразились то сомнения, то надежды, по мере того как он подмечал на наших лицах выражение добродушного юмора, потом опять беспокойство и соображение: откуда взялись эти чудовища и что именно они с ним сделают? Убьют, что ли, и как? Испекут живьем или просто положат в котел с кипятком и, невзирая на его крики, сварят из него суп? Ах, батюшки, надеюсь, что нет!.. Голова его слегка тряслась, губы побелели, и все лицо нервно передернулось, изобличая терзавшие душу чувства.

Мы посадили его рядом с собою, гладили по спине, дали ему несколько печеных бананов, чтобы ублажить его просторное брюшко, отросшее не хуже, чем у лондонского ольдермена, и маленький человек благодарно улыбнулся. Как он был хитер и смышлен! Как быстро схватывал все! Он так красноречиво объяснялся жестами, что все решительно понимали его сразу.

– Далеко ли отсюда до ближайшего селения, где можно достать съестного?

Он положил правую руку ребром поперек левого кулака: это означало, что больше двух дней ходу.

– В какую сторону?

Показал на восток.

– Далеко ли отсюда до Ихури?

– О! – Он положил правую руку поперек левой руки у локтя, что означало двойное число, т. е. четыре дня.

– К северу отсюда можно найти съестные припасы?

Замотал головой.

– А к западу или к северо-западу?

Опять замотал головой и сделал руками такое движение, как будто сметает песок.

– Отчего?

Он обеими руками сделал вид, что прицеливается из ружья, и произнес:

– Ду-у-у-у!

Это означало, что маньемы все уничтожили.

– А здесь по соседству есть теперь ду-у-у?

Он поднял на меня глаза с такой лукавой улыбкой, как какая-нибудь кокетка, и взгляд его ясно говорил: «Тебе ли не знать? О, негодный, что ты надо мной насмехаешься!»

– Покажешь ты нам дорогу к тому селению, где можно найти съестное?

Он быстро закивал головою и похлопал себя по круглому животу в знак того, что для живота там найдется много пищи. Здесь – и он, презрительно улыбаясь, приложил большой палец правой руки к первому суставу указательного пальца на левой, желая показать, что здесь бананы вот какие маленькие, а там они вот какие – и при этом ухватил себя за ногу пониже колена.

– О, да там рай! – закричали мои люди. – Бананы величиной с человеческую ногу!

Этими сведениями пигмей всех задобрил. Мой авторитет померк и до тех пор не был восстановлен, покуда люди не удостоверились собственными глазами, что эти райские бананы были не так уже велики. Но в эту минуту все они готовы были расцеловать пигмея; он же сидел с преувеличенно невинным выражением лица, хотя, конечно, видел, что в их глазах он был чуть ли не ангелом.

Все это время на медно-желтом личике девушки-пигмейки отражались мысли и чувства, одушевлявшие ее товарища. С быстротою молнии менялись на нем оттенки ощущений, а глаза искрились весельем и смышленостью или же выражали последовательно все то, что волновало юношу-пигмея; сомнения, надежды, любопытство, страх – все было ею угадано, во всем она вторила ему вполне. Она была полна и округлена, как откормленная индюшка или как рождественская гусыня, ее кожа была светлоорехового цвета, груди блестели, как пожелтевшая слоновая кость, и, стоя передо мной с опущенными руками и плотно сжатыми пальцами, совершенно нагая, она казалась олицетворением юной скромности. Вероятно, они были муж и жена: он старался держать себя с некоторым достоинством, подобающим сыну Адама, а она – с природной женственностью настоящей маленькой Евы.

Наготовив про запас сушеных бананов и взяв в проводники пигмеев, мы выступили из рощ Аватико к северо-востоку; в полдень переправились через прозрачную речку Нгоки и в 3 часа стали лагерем у ручья Эпени. По всей дороге мы видели следы пигмеев, и в лесной чаще и во временных лагерях то валялась пунцовая шелуха плодов амомы, из которых они высосали кислую мякоть, то трещала под ногами ореховая скорлупа, то надломленные ветки обозначали направление пути по лесным трущобам, то у тропинки устроены были «лучки» для ловли птиц, или на перекрестке тропинок, протоптанных дичью, была вырыта западня.