В дебрях Атласа

— Черт возьми! — воскликнул Энрике со своим обычным насмешливым спокойствием. — После леопардов и их котят на сцене появляются господа львы! Положительно, Нижний Алжир непригоден для людей, которые пожелали бы насладиться отдыхом на алжирской равнине! Однако…

Страшный рык, зловеще разнесшийся по пустынной равнине, прервал его. Так и осталось неизвестно, что хотел сказать шутник.

Два льва — чудно сложенный самец, настоящий царь Атласских гор, с великолепной, почти черной гривой, и самка, более стройная и подвижная, хотя не менее опасная, прыгали на махари, однако держались еще на некотором расстоянии; движения их были так быстры, что целиться в них было чрезвычайно трудно.

— Устроим каре, поместив вьючных верблюдов и Афзу посередине, — вдруг предложил граф. — Это лучший способ обороны от этих людоедов. Такое открытое нападение показывает, что они очень голодны, и это делает их вдвойне опасными.

— Да, это верно, — подтвердил Хасси.

В одно мгновение Афза очутилась в центре круга из верблюдов, а всадники разместились по углам каре, держа ружья наготове. Однако казалось, что львы не очень спешили напасть на маленький караван, потому что они продолжали прыгать от куста к кусту, описывая большой круг.

По временам они отдыхали несколько мгновений, один с одной, второй с другой стороны, чтобы помешать махари убежать, а затем снова принимались скакать, глухо рыча, и начинали опять описывать широкие круги.

Зрелище было красивое, но страшное. Эти два ужасных зверя, на полной свободе бегавшие по равнине под лунным светом, производили на всех глубокое впечатление.

— Слушайте, — заговорил тосканец, принуждая себя улыбнуться, — я начинаю подозревать.

— Что? — спросил граф через плечо, так как стоял к нему спиной на противоположном углу.

— Что эти два зверька имеют доброе и весьма похвальное намерение продемонстрировать нам зрелище львиного танца.

— Доверься только этим танцорам! Попробуй выразить свою благодарность за доставленное удовольствие… Хотя бы даме…

— Господин лев, чего доброго, еще обидится такой фамильярности и захочет, пожалуй, дать мне доказательство своей силы: показать, каковы у него когти да зубы. Я уж лучше поблагодарю ее в другой раз, если нам случится встретиться в лесу, в отсутствие супруга, и попотчую ее свинцовой конфеткой. Смотри, как грациозно они танцуют: подпрыгивают, по крайней мере, метров на шесть!

— А как ловко стягивают круги. Ты заметил? — спросил граф.

— Я близорук, — ответил Энрике.

— Надо будет стрелять, — сказал Хасси. — Как только они подойдут на удобное расстояние, мы можем выпустить в них по два заряда. Сразу не стреляйте, потому что мы останемся тогда только с пистолетами, а из них целиться не так удобно.

Лев и львица действительно постепенно стягивали круги, готовясь к решительному нападению.

Вероятно, уже знакомые с огнестрельным оружием, может быть, испытав на себе его ужасные свойства, звери в пустыне стали осторожнее и держатся больше в кустах, которые во множестве разбросаны по равнине.

По-видимому, львы приберегали силы для последнего прыжка.

— Теперь можно стрелять, — сказал мавр, знавший лучше всех, как далеко его ружье бьет наверняка. — Кто хочет попробовать?

— Я, — ответил тосканец.

— И я также, если хозяин позволит, — заявил Ару.

— Подождите, пока они остановятся, и стреляйте спокойно. Ты, Афза, не прибегай к своему ружью до последней минуты, что бы ни случилось.

— Хорошо, отец, — ответила девушка, сохранявшая удивительное самообладание.

Тосканец и негр, стоявшие на противоположных углах маленького каре, крепче уселись в седлах и прицелились в зверей, продолжавших кружиться вокруг махари.

— Я целю в самца, — сказал Энрике.

— Я — в самку, — ответил негр.

— Не торопись, черный папаша.

Лев закончил круг и направился к углу, где стоял тосканец на своем махари, между тем как львица пошла в сторону Ару.

Момент был удобный, потому что оба зверя должны были пройти перед стрелками.

Как бы поняв инстинктивно, что в него целятся, лев, поравнявшись с Энрике, сделал прыжок и скрылся в кустах, находившихся не более чем метрах в двадцати от группы махари.

— Ах ты, мошенник! — воскликнул легионер, уже прицелившийся было в него. — Не думал я, что царь лесов так осторожен и боится палочки, что у меня в руках. Другое дело, если б еще был карабин.

— Он скрылся не надолго, — сказал граф. — Ты еще можешь попотчевать его своим выстрелом: ведь ты знаешь, куда лев спрятался, хотя ты и близорук.

— Нет, в настоящую минуту я опять сделался дальнозорким. Я, кажется, был бы в состоянии рассмотреть муху, летающую на горах Атласа… А! Он все не решается показаться! Постой, приятель…

Он снова начал целиться. Лев не шевелился, но яростно рычал и иногда ударами хвоста просто прибивал к земле ближайшие кусты.

Вдруг ружейный выстрел прервал рычание.

Легионер выстрелил в кусты, но лев не шевелился.

Казалось, что по редкой случайности пуля уложила его на месте, потому что, если выстрел сразу не попадает в сердце или мозг, требуется обыкновенно несколько пуль, чтобы убить зверя.

— Эй, дружище! — окликнул граф тосканца. — Ты, кажется, отличился.