В дебрях Атласа

Граф не захотел выдать друга и тоже сделал несколько замечаний, хотя был уверен, что ни Хасси, ни Афза не решатся пить вино в присутствии марабута и бедуина.

Они перекинулись еще несколькими шуточками, и аль-Мадар простился со своими гостями, пожелав им доброй ночи. Однако перед уходом он сказал марабуту:

— Пойдем со мной, я предоставлю тебе отдельную палатку. Святые люди не должны спать там, где есть франджи.

Мулей-Хари поклонился друзьям и последовал за бедуином, пока Ару опускал полы палатки, чтобы защититься от ночной сырости.

Около лагеря погасли костры, выбрасывавшие еще изредка искры; несколько сторожей ходили около верблюдов, чтобы предупредить какое-нибудь нападение разбойников, которых много в Нижнем Алжире, несмотря на частые набеги французских спаги.

Бедуин привел марабута к маленькой, разбитой для него палатке, но, прежде чем войти, он положил ему руку на плечо и, посмотрев ему в глаза, сказал:

— Мулей-Хари, ты должен дать мне объяснения. Я, ты знаешь, гостеприимен, но не хотел бы навязать себе хлопоты, которые лишили бы меня моих товаров и верблюдов. Франджи не шутят; когда они могут наложить на нас руку, она оказывается тяжелой. Кто эти кафиры?

— Эти двое белых не французы, — ответил насторожившийся марабут.

— Что они тут делают?

— Как сказал мне мавр, хотят осмотреть цепь Атласа.

— С какой целью?

— Вероятно, чтобы охотиться за львами.

— Ты мне сказал, что они пользуются покровительством сенусси.

— Это правда, аль-Мадар.

— Ты в этом уверен?

— Совершенно уверен.

Бедуин не мог удержать недовольный жест, который не ускользнул от взора марабута.

— Как будто ты жалеешь об этом? — с упреком сказал Мулей-Хари.

— Ошибаешься, — быстро возразил бедуин, — но я не верю в покровительство сенусси и в то, что твои два франджи направляются на Атлас, чтобы охотиться за львами, которых и здесь много. Их было пять, шесть между гиенами и шакалами, разогнанными нами.

— Чем же ты недоволен?

— Я боюсь поставить себя в неприятное положение перед французскими властями.

— Почему?

— Может быть, эти два франджи — беглецы из бледа? Ты знаешь, алжирцам запрещено каким бы то ни было образом помогать им.

— Эти двое белых никогда не были в бледе.

— Однако двое из них бежали на днях.

— Кто тебе это сказал?

— Спаги, которых я встретил милях в двадцати отсюда.

— Куда они отправились? — спросил Мулей с беспокойством, которое не укрылось от наблюдавшего за ним бедуина.

— К западу.

— Много их было?

— Полдюжины.

— Ими командовал сержант?

— Кажется, да. Почему они так интересуют тебя?

— Меня? Не особенно, аль-Мадар.

— Иди отдохни, друг, — сказал бедуин, подымая полы маленькой палатки. — Завтра мы выедем поздно, чтобы дать твоим товарищам подольше поспать и приготовиться к дороге. Есть у них багаж?

— Немного платья и оружия.

— Спокойной ночи, марабут.

Бедуин опустил полы палатки и отправился к другой, где его ожидал какой-то человек.

— Это они, — тотчас же сказал он, — я уверен, что не ошибаюсь.

— Я подозревал то же самое, — сказал человек ростом почти в два метра, но худой как спичка.

— Вахмистр обещал?..

— Сто цехинов за двух белых и двести за девушку.

— Стало быть, в удобную минуту мы завладеем ими. Клянусь Аллахом! Дела прежде всего, и я человек, способный не посмотреть и на сенусси. Вместо того чтобы везти свои товары кабилам, я поверну к северу и распродам их за хорошую цену в дуарах. Триста цехинов вознаградят меня за потерянное время.

— Ты очень хитер, хозяин.

— Я торговец и умею обделывать свои дела. Аллах мне их послал, и дурак я буду, если не воспользуюсь таким случаем.

— Когда же нанесем удар? — спросил худой гигант.

— Где спаги?

— Около Атласа, сказал мне вахмистр. Ими командует сержант по имени Бассо.

— Не забывай этого имени.

— Не забуду, предводитель.

— Приготовь трех-четырех верблюдов и пару лошадей для моих гостей. Остальные не очень нагружены и вынесут немного больше тяжести.

— А марабут? — спросил гигант. — Он святой человек.

Бедуин пожал плечами.

— Он стар, — прибавил он немного погодя, — если, по несчастью, выстрел уложит его, нечего будет жалеть. Рай Пророка дороже его куббы. Спокойной ночи, Диаб.

XIX К Атласу

На следующий день в четыре часа пополудни, когда уже начала спадать жара, караван, набрав воды, тронулся в путь по направлению к горной цепи Атласа, которая уже виднелась на горизонте. Хасси аль-Биак нанял трех верблюдов, нагрузил их своими драгоценными сундуками, большим запасом пуль и пороха. Двух лошадей он предназначил для графа, еще слабого, и для дочери, не привыкшей к пешему хождению.

Тяжелые и крепкие ящики не ускользнули от внимания хозяина каравана, может быть подозревавшего, что они полны золота.

По счастью, тосканец бодрствовал и, видя, что бедуин вертится около верблюдов, подошел к нему, говоря:

— Предупреди своих людей, чтоб они не трогали этих ящиков, а то весь караван может взлететь на воздух.

— Что в них? — спросил бедуин.

— В них бомбы, предназначенные кабилам. Ты знаешь, что они задумывают новое восстание против франджи?

— Я ничего не знаю, я занимаюсь своей торговлей. Они опасны, эти бомбы?