В дебрях Борнео

В голосе смышленого пигмея была такая тревога, что невольно Сандакан и Янес последовали его указанию и отдали распоряжение всем обитателям лагеря спасаться бегством, забираясь на деревья, но при этом по возможности соблюдать полную тишину. Маневр этот был исполнен очень быстро, и через минуту не только воины отряда, но и все женщины и дети находились уже в полной безопасности, забравшись на ветви лесных гигантов, стволы которых не могли бы быть свалены даже целым стадом мамонтов, если бы таковые водились в лесах Борнео.

И вовремя: несколько минут спустя на полянку, где был расположен лагерь, вихрем ворвались около десятка свирепых носорогов, пролагавших себе путь среди зарослей, как плут прорезает борозду в мягкой пахотной земле. Треск, гул и шум стояли в лесу. И все время раздавался характерный рев разъяренных носорогов, их неподражаемое «ниф-ниф».

— Черт побери! — сказал Сандакану удобно, даже комфортабельно разместившийся на большом суку рядом с ним Янес. — Это, дружище, нечто, напоминающее штуку с дикими буйволами, на одном из которых катался верхом Каммамури!

— Немного посерьезнее! — ответил Сандакан, озабоченно глядя вниз, на уже вламывавшееся на поляну новое стадо огромных и неуклюжих животных, под массивными ногами которых, кажется, стонала и содрогалась сама земля.

В самом деле, это было нечто более серьезное, чем нападение буйволов: носороги, скованные по пять—шесть между собой огромными железными цепями, неслись ураганом по лесным зарослям, подгоняемые адской болью, которую причиняли им привязанные к их рогам ярко пылавшие смолистые факелы. Направление их бега определялось охватывавшими их сзади, справа и слева отрядами даяков, пугавшими животных ударами копий и огнем огромных факелов, а также отчаянным криком, свистом, грохотом барабанов.

Охваченные полукольцом этого шума и гама, ослепленные ярким светом, испытывающие адскую боль от ожогов, измученные животные промчались по полянке, где был расположен лагерь, как живая лавина, затаптывая и уничтожая все, попадавшееся им на пути. В одно мгновение от легких хижин, устроенных для ночлега женщин, детей и вождей, не осталось и следа. Но нападение благодаря исключительной бдительности Сандакана не принесло тех результатов, на которые рассчитывали даяки: из обитателей лагеря не погиб ни один человек. Поплатились же сами даяки: пропустив носорогов, малайцы и ассамцы, поддерживаемые стрелами негрито, открыли убийственный огонь по людям, гнавшим животных на лагерь, целясь по факелам, которыми махали загонщики. Треск выстрелов более сотни ружей и пистолетов ураганом понесся по лесу. Раздались крики и стоны раненых. А из чащи, куда врезались носороги, этим звукам вторили яростный рев животных и гул от падения ломавшихся под их неистовым напором деревьев.

Даяки, осыпаемые пулями, испуганные неожиданным отпором противника, которого они считали уже уничтоженным, разбежались по лесу, бросая убитых и даже раненых. Теперь уже ничто не могло удержать мстительных негрито: спустившись с ветвей деревьев, где они нашли убежище от носорогов, черные карлики, как тени, рассыпались по лесу вслед за убегающими в панике даяками, настигая и убивая беглецов. Раненые остались на долю женщин и подростков, которые без пощады добивали полуживых людей.