В дерзновенном полете

«Русский поселок» на норвежской земле состоял из трех палаток: желтой большой «спальной» со спальными мешками, разложенными прямо на гравии, и двух армейских поменьше, в одной — кухня и кают-компания, в другой — штаб.

С особым старанием оборудовали кают-компанию. Здесь все время гудели четыре примуса, было относительно тепло и каждый мог выпить горячего чая. У полотняных стенок расставлены «столы» и «диваны», изготовленные из ящиков. Находчивый Писарев развесил неизвестно как попавшие с «Красина» санитарные плакаты, призывавшие к мытью рук перед едой, регулярному проветриванию помещения и мытью полов.

В центре «поселка» — радиомачта с двумя флагами, в том числе флагом экипажа. Он изображал медведя, держащего знамя с надписью «СССР».

Как и всегда, главная забота чухновцев — самолет. Шелагин и Федотов при самом деятельном участии Чухновского, Писарева и Чауна ремонтировали машину, проверяли моторы и всю аппаратуру. Алексеев и Кабанов без конца возились с рацией. Радио — единственное, что связывало с Большой землей, с «Красиным», осведомляло, хотя и крайне скупо, о буднях ледокола.

Счастье сопутствует сильным и смелым, — эту старую истину вновь и вновь доказывал «Красин». На пути в Ставангер ледокол принял радиограмму с призывом о помощи с борта туристского парохода «Монте Сервантес». Имея на борту полторы тысячи пассажиров и больше трехсот человек команды, пароход этот получил несколько пробоин от плавучих льдин. «Красину» пришлось изменить курс, чтобы спасти людей этого судна. Легко можно вообразить тот восторг, с которым встретили пассажиры терпящего бедствие «Монте Сервантеса» прославленный корабль. Полторы тысячи голосов пели «Интернационал»— вразброд, но совершенно искренне. Красинцы только руками разводили: когда они успели выучить пролетарский гимн, эти домовладельцы, лавочники, бухгалтеры, приказчики, врачи и адвокаты, из которых состояла основная масса пассажиров?

На спасение судна, заделку огромных пробоин, сопровождение в ближайший порт ушло больше десяти дней. Но ведь речь шла о тысяче восьмистах жизнях, и экипаж ледокола не колебался. Так еще одна славная страница появилась в истории беспримерного похода. Из лаконичных радиограмм чухновцы могли лишь догадываться о триумфальном пути ледокола и восторженной встрече в Ставангере, где «Красин» оказался лишь И августа. Им все это предстояло пережить самим потом, при возвращении на Родину.

Жизнь на берегу крохотного заливчика вдали от Родины была отнюдь не безмятежной. Очень досаждали туристы, которые часто вели себя довольно бесцеремонно. Не помогал ни вежливый французский Чухновского, ни далеко не изящный русский Федотова. В самом городке Ню-Олесунн насчитывалось всего 248 жителей — в основном горняки местных угольных копей. Но сенсационные события вокруг дирижабля «Италия» привлекли сюда сотни туристов. И каждый считал долгом побывать в «русском поселке», забраться в советскую палатку, пощелкать «кодаком» и при случае незаметно унести какой-нибудь сувенир. Очень помогало советской колонии хорошее отношение норвежцев, особенно рабочих-горняков.

Чухновский не раз говорил своим ребятам:

— Нет худа без добра. Жизнь в таком лагере для нас вроде тренировки. Случись зазимовать где-нибудь, когда будем искать Алессандрини, мы теперь к этому подготовлены во всех отношениях. Вот даже Джонни научился готовить почти съедобное первое.

— Там будет даже легче, — отшучивался Джонни. — Там не будет варяжских гостей.

Самолет был готов уже через неделю, поставлен на поплавки. Полностью загрузив его, Борис сделал несколько пробных вылетов.

«Красин» вернулся в Кингсбей 2 сентября.

На маленькой шлюпке Чухновский, Алексеев и Кабанов поспешили к ледоколу. От волнения и нетерпения весла бьют невпопад. На судне спускают парадный трап и подхватывают на руки всю троицу, как только она оказывается на борту.

Через несколько часов руководящая тройка экспедиции впервые после долгого перерыва собралась в полном составе вместе с капитаном ледокола и синоптиком. Разговор шел о следующем этапе поисков. Прежде всего, как быть с самолетом? Предполагалось принять «красного медведя» на борт и отправиться на север. У Чухновского — другая точка зрения:

— Погрузка займет много времени: самолет надо разбирать, а потом выгружать и собирать. Лучше сделать так: «Красину» идти немедля к Семи Островам, найти там подходящее место для авиабазы, а мы сразу туда перелетим.

— Может случиться, что новая база будет слишком далеко от Кингсбея, — сомневается осмотрительный Орас.

— Дальности нашего «медведя» хватит, куда бы вы ни забрались.

— Но, Борис Григорьевич, — вставляет синоптик Березкин, — вы же знаете, сейчас часты туманы.

— Окно выберем, да и над туманом можно пройти, приходилось. А вам надо спешить, друзья. Уже сентябрь. Осталось каких-нибудь две-три недели, иначе застрянем на зимовку.

— Смотрите, Борис Григорьевич, смотрите, — размышляет Самойлович.

Положение действительно таково, что теперь каждый день на вес золота.

— С «медведем» нас останется четверо — Страубе, Алексеев, Шелагин и я…