В деснице благодати

Вы спасены не благодаря тому, что вы делаете, а благодаря тому, что свершил

Христос. И вы — особенный, но не в силу того, что вы сделали, а в силу того, Чей вы. Вы

— Христов.

И поскольку мы все — Его, забудем обходные пути и останемся на главной дороге.

Он знает, куда нам нужно. Он знает маршрут. Он знает путь домой.

15

Мф. 18:21-35

БРЕМЯ НЕНАВИСТИ

...Будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас.

Еф. 4:32

Каждую неделю Кевин Тьюнелл должен посылать по почте один доллар семье, о

существовании которой он предпочел бы забыть. Он должен им полтора миллиона

долларов, но они решили взыскать всего девятьсот тридцать шесть, по доллару за

неделю. Семья намерена получать платеж каждую пятницу, так что Тьюнеллу не удастся

забыть о том, что произошло в одну из пятниц 1982 года.

В этот день была убита их дочь. Тьюнелла осудили за убийство по неосторожности

и вождение в пьяном виде. Ему было семнадцать лет. Ей — восемнадцать. Тьюнелл

отсидел свой срок в тюрьме. Кроме того, он семь лет участвовал в работе организации, борющейся с пьянством за рулем, на шесть лет дольше, чем требовалось по приговору.

Но Тьюнелл постоянно забывает отправить этот доллар.

Еженедельные платежи должны были продолжаться до 2000 года. Восемнадцать

лет. Тьюнелл выписывает чек на имя жертвы, посылает его родителям, и деньги

переходят в фонд поощрительных стипендий.

Семья четыре раза привлекала его к суду за неисполнение обязательств. В

последнем случае Тьюнеллу пришлось тридцать дней провести в тюрьме. Он

настаивает, что не отрицает решения суда, но терзается из-за смерти девушки, и

напоминания для него мучительны. Он предложил родителям два ящика чеков, платежи

до 2001 года — на год дольше, чем требуется. Родители отказались. Им нужны не

деньги, а наказание.

По словам матери, они хотят каждую неделю своевременно получать чеки. «Он

должен понять, что мы будем добиваться этого вплоть до августа 2000 года. Если

понадобится, мы будем ходить в суд каждый месяц»1.

Мало у кого вызовет сомнения справедливость гнева семьи. Только наивные люди

сочли бы возможным оставить виновного безнаказанным. Но мне не дает покоя одна

вещь. Достаточно ли девятисот тридцати шести чеков? Причем, заметьте, не для

Тьюнелла, который их посылает, а для семьи, которая получает. Когда родители

получат последний чек, вернется ли в их сердце мир? Смогут ли они в августе 2000 года

навсегда закрыть этот вопрос? Достаточно ли восемнадцати лет для возмездия? Хватит

ли для этого ста девяноста шести месяцев угрызений совести?

Сколько было бы достаточно? Будь вы родителями, а Тьюнелл — вашим

ответчиком, сколько выплат вы бы потребовали? А вернее говоря, сколько выплат вы

требуете?

Никто — повторяю, никто — не может прожить жизнь без ран и шрамов. Кто-то

когда-то навредил вам. Как та восемнадцатилетняя девушка, вы стали жертвой. Она

погибла, потому что кто-то выпил слишком много. Внутри вас тоже умерло что-то

важное, потому что кто-то говорил слишком много, требовал слишком много, был

слишком равнодушен.

Привычная ненависть

Каждый получает раны, поэтому каждому приходится решать: какую плату я

потребую? Может быть, мы не требуем, чтобы обидчик выписывал чеки, но у нас есть

другие способы поквитаться.

Популярная линия поведения — молчание (игнорируй все, что он говорит). Не

менее эффективна отстраненность (переходи на другую сторону улицы). Издевка —

третий способ отмщения («О, я вижу, у тебя по-прежнему есть пальцы на руках.

Странно, что ты никак не можешь набрать ими мой номер»; «О, Джо, как мило с твоей

стороны навестить нас, отсталых провинциалов»).

Удивительно, как мы бываем изобретательны, сводя счеты. Если я смогу омрачить

кому-то одно утро, испортить один день, отравить один вечер, то справедливость

восторжествует, и я буду удовлетворен.

На время. Пока я снова о вас не услышу. Пока я снова вас не увижу. Пока не

случится что-нибудь, что напомнит о ваших делах. Тогда я потребую еще один чек. Я ни

за что не позволю вам забыть это раньше меня. Пока я страдаю, страдаете вы. Пока мне

больно, вам тоже. Вы меня ранили, и я позабочусь, чтобы вам было плохо, пока у меня

сочится кровь, даже если мне придется самому раз за разом бередить эту старую рану.

Это можно сравнить с наркотической зависимостью. Мы приобретаем ее

достаточно незаметно, заглушая нашу боль толикой мести. Немного — так, шпильку-другую. От остроты ощущений сердце немеет, так что мы повторяем опыт, наращивая дозу. Нам ненавистно не только то, что он сделал, но и то, кто он такой.

Оскорбляй его. Стыди его. Издевайся над ним. Возмущение вдохновляет. Подсев на

иглу злобы, мы видим, что роли поменялись. И мы уже не жертвы, мы победители. Это

приятно. Скоро мы ненавидим его и всех ему подобных («все мужики — сволочи», «все

проповедники — лицемеры», «все женщины — лживые стервы»). Дальнейшее