— Тебе, золотце, лучше знать. Кровь прилила к голове, глотка и пищевод распухли, покрылись язвами и белым налетом. Смерть наступила между 22:00 и 24:00 вчера (Вера вздрогнула — она проходила мимо около 23:00). Причина — сердечная недостаточность. Что еще? Уфф. Имеется порок межпредсердной перегородки. ЖКТ: в желудке смешивание крови с остатками пищи. Кровь, скорее всего, из пищевода, пораженного рвотными массами. Воспаление второго отдела двенадцатиперстной кишки. Воспалены обе почки, в печени переизбыток крови в сосудах. Селезёнка превышает нормы по размерам в 3 раза. Признаки острого гастрита. Последнее, что он ел за 3–4 часа до смерти, это пирог с овощами и мясом. Аспирационный отек легких, в дыхательных путях рвотные массы. Остальное — в лаборатории. Или еще что-то? Ммм, нет, вроде бы, все.
Вера нахмурилась. Рядом с телом и на нем не было следов рвоты. Мужчину стошнило, он нашел в себе силы умыться, но…
— Так отчего он испустил дух?
Сундукова предположила, что незнакомец перепил или съел "не то".
Алкогольное отравление! Остатки задора канули в лету, навалилась лень. Вера погрузила "Сомертона" и закурила предпоследнюю в пачке сигарету. На выезде замигал датчик топлива, но он часто просыпался на подъемах, и получил в ответ лишь сардоническую гримасу.
Вера смотрела, как мертвеца везут по бесконечному серому крематорию. Тревожно гудел вентилятор, по окнам стучал дождь. Ей вспоминался полутанец "Сомертона".
Человек веселился и умер. Ни документов, ни кошелька, ни сумки. Незнакомец без жизненно важных вещей заглянул к Вере, порадовался и скончался. Или его ограбили?
Билет! В 6:10 утра — по времени покупки — мужчина посетил Центральный вокзал. Приезжий оставил бы вещи в гостинице, но в здравом уме никто не поехал бы сейчас в Северо-Стрелецк. Или нашлась очень-очень-очень-очень-очень веская причина?
Что-то шевельнулось внутри — сомнение или угрызение, — Вера остановила работников и сняла на телефон лицо "Сомертона".
В машине она осмотрела одежду: швы ровные, этикетки неаккуратно срезали. Ничего странного, разве что костюм такого качества в Северо-Стрелецке найдется всего в двух-трех магазинах.
Вера посидела с закрытыми глазами и решила использовать фото. Увы, в немногих, еще работающих местах незнакомца не узнали, не повезло и в отелях. Вера совсем отчаялась, когда проехала мимо вокзала и подумала о камере хранения.
Он доживал дни в страшноватом кирпичном здании. Вечерело, и закат догорал на его верхних окнах, а дорога и одноэтажные общежития рыбзавода погружались в прохладную тень. Цеха закрылись в девяносто шестом, и еще с тех пор на одном из зданий чернели две бесконечно далекие надписи: "Мы требуем выплаты зарплат" и "Я требую счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдёт обиженный".
У дверей вокзала трепало ветром новенькие чистенькие объявления:
"В связи с подтоплением городской канализации санузлы на территории вокзала не работают".
"В связи с затоплением Стрелецкого тоннеля в ночь на 1 октября железнодорожное сообщение с Архангельском прекращено".
Вере показалось, что из улицы откачали воздух. Эту ветку и автотрассу — которая тоже проходила по тоннелю — МЧС выбрало основным направлением эвакуации. Если осталась одна паромная переправа, то Вера понимала, что довело толпу на причале.
Из шестидесяти камер хранения "занято" горело на одной. У Веры заколотилось сердце, она поискала администратора и сказала, что потеряла карточку мужа:
— А его эвакуировали, да-да.
— Вот как? Мы уже хотели себе забрать, — пошутил администратор. — Точно ваше-то?
— Мамой клянусь.
— Хотя бы скажите, что там лежит.
Веру бросило в жар. Документы и кошелек? А если их взяли с трупа прохожие? Носки? Трусы?
Молчание затягивалось.
— Девушка?
Нарядная одежда, рыжие волосы, выбритое лицо. Выбритое лицо.
— Бритва, зубная щетка, зубная паста, полотенце, помазок для бри…
Вера испугалась, что бритва электрическая, но администратор уже махал руками.
— Хватит-хватит, — он открыл камеру, достал чемодан и проверил. — Забирайте.