В Дикой земле

Исполин, то и дело рыская в наступившей ночи, держал путь на юг. Порой его пасть открывалась и на наездника сыпались листья, щепа, сломанные ветки, — гигантские зубы ломали и перемалывала деревья целиком, а в иные разы нижняя челюсть ковшом взрезала землю, собирая всю зелень, весь подлесок, камни, гнилую органику, бегемот мог пережевать всё. Набив брюхо, он надолго забывал о пище и стремился к воде; река выходила из берегов, когда на ней образовывалась эдакая плотина, а потом течение ниже на какие-то минуты мельчало, потому что бегемот жадно пил. Тобиус то и дело озирался, пристально следил за северным направлением, где остался парзух.

Странно порой восстанавливалась вселенская справедливость, если взять за аксиому её существование. Недавно у Тобиуса отняли лодку, а сегодня он с большой скоростью ехал на спине легендарного существа, навёрстывая потраченное время. Ох и появился бы сейчас на пути бегемота эттин, жалкий коротышка, двухголовый лилипут, он успел бы почувствовать себя маленькой букахой перед смертью.

Исполин двигался денно и нощно, выбирая пути, достаточно большие для его габаритов, либо валя деревья. Сон ему, казалось, был совсем не нужен, а время от времени, раз в пять-шесть часов он издавал такой рёв, от которого человека лишь частично спасала Стена Глухоты. Порой ему отвечали, издали и так длилось, пока не выбрался бегемот из лесов.

Он просто вышел, Великая Пуща осталась позади и взору открылась белёсая от солнца равнина. В ней был каньон, трещина громадной ширины и глубины, сквозь которую и продолжала свой путь река. Никто не предупредил волшебника, ни ахогов лекантер, который, видимо, избороздил Дикую землю вдоль и поперёк, ни тестудины, которые плавали к морю в пору размножения. Никто не упомянул о треклятой равнине и о каньоне, равных которому не было в мире!

Туда и направился бегемот, тяжело сотрясая землю своей поступью. Он устал, об этом нетрудно было догадаться. Из ран давно перестала идти кровь, плоть в самых обширных почернела, стала пиршеством для мелкого гнуса. Разные летучие твари, как птицы, так и иные, похожие на ящеров с клювами и перепончатыми крыльями норовили подкормиться там, привлечённые запахом. И гигант ничего не мог с этим сделать. Совершенно ничего. Даже Тобиус, то и дело отгонявший паразитов, оказался бессилен, ибо для тела бегемота любые целительные чары были как одиночный залп муравьиной кислоты для медведя — ничем. Ткани просто никак не реагировали на магический импульс.

Бегемот сместился ближе к реке, что плавно опускалась на дно каньона, где начинала петлять, и глядя, как громадные скалы захватывали мир с двух сторон, Тобиус обновил в памяти старую истину: всегда есть кто-то или что-то больше. Всегда. Бегемот шагал по каньону, взрёвывая, отчего вокруг металось эхо. А потом внезапно ему ответили. Уже давно исполин ревел в пустоту, но вот ему ответили, да так, что человек завопил, вдавливая ушные раковины в череп! Где-то в каньоне, был ещё один!

Всё вокруг белело, глаза начинали побаливать оттого, как отражали солнечный свет стены и скалы. Там, наверху, они были чёрными, потрескавшимися, обугленными, но на три четверти длины ото дна каньон хранил белизну, словно состоял из мела, местами желтоватого, местами уходившего в беж, но в основном белого. Меловую пыль носил ветер, мел был под ногами бегемота, мел влажно блестел на берегах реки, окрашивая её течение в цвет молочной мути.

Прошёл исполин совсем недалеко для своих размеров и своей скорости, всего-то лиг пятнадцать-семнадцать1, когда в восточной стене каньона обнаружился тёмный зев, пещера, где поместился бы не только Райнбэк, но и, вероятно, даже королевский дворец, что стоял в Ордерзее.

# # 1 Без малого 12.5 км..

Бегемот приблизился к пещере и, — Тобиус был готов к этому, — заревел, а потом из темноты донёсся ответный рёв и на этот раз тройная Стена Глухоты кое-как спасла хрупкий человеческий организм от погибели, чтобы он смог засвидетельствовать явление чего-то большего, чего-то, что существовало только в легендах. Из пещеры, осыпаемый меловой крошкой, вышел бегемот, белый, как и всё вокруг. Живая гора со шкурой, похожей на гряду гранитных скал и седой шерстью. Его громадные рёбра-рога были обломаны, но даже без них зверь превосходил бурого сородича размерами раза в три, не меньше. Испуганный и восторженный человечек, пожирая диво глазами, какой-то неуёмной расчётливой частью своего мозга прикидывал, что на спине этой особи мог бы поместиться средних размеров город, обнесённый крепостной стеной.