В Дикой земле

Где-то за воем и рычанием тысяч глоток раздавалось истошное блеяние фа’ун, пытавшихся управлять своими созданиями. Пожирателей становилось всё меньше, хищная плоть неизменно напарывалась на жестокий отпор и погибала во пламени, а гиганты, созданные ею, предназначались для штурма укреплений, — укрепления не убегают. Продолжая отбиваться, маг чувствовал, что у него появился шанс, небольшая надежда.

Тобиус потратил большую часть гурханы и приготовленных плетений, его астральное тело болело от перенапряжения, как болело бы тело раба, без устали ломающего спину на каменоломне. После войны с целой армией нужно было перевести дух, пока он попросту не выгорел от такого напряжения.

У всего этого было две цели, и одной он, похоже, добился, — отвёл чудовищ от Храмового города. Что бы ни говорил старик перед смертью, Тобиус не мог последовать его советам. Если сару когда-либо схлестнутся с фа’ун, пусть сами начнут эту войну, а на пришлом человеке не будет их крови. Ибо совесть у него действительно была, в этом Серебряный Монкнут не ошибся. Теперь же рив жаждал достичь вторую цель, — выбраться за пределы тумана. Каким магом он ни был бы, не обладал Тобиус силой сокрушить целую армию. Для такого нужен был архимаг не слабее Талбота Гневливого, а не посредственный серый волшебник.

Часть 3, фрагмент 24

Огненные элементали получили приказ развернуться и сеять сумятицу среди отставших чудовищ; не стоило держать их рядом как огромную летающую метку, указующую на создателя. Из полудюжины водных осталась половина, да и тем нужна была подпитка, чтобы не разлиться бессильной влагой. Земляной ещё держался, хотя перед его и ноги были испачканы в крови и потрохах раздавленных Пожирателей.

Поиски края затягивались, серый маг метался в тумане, стараясь держать одно направление, веря, что рано или поздно, вот-вот, вырвется за границы. Но когда он замечал просвет в тошнотворной красноте, тот успевал пропасть, прежде чем волшебник достигал его. И так раз за разом. В конце концов рив стал подозревать, что его водили за нос. Тогда он соскочил со спины скакуна и чуть не упал на подкосившихся ногах.

Сила Гиганта исчерпала себя и новой он применить не сможет ещё долго. Тело материальное вернулось к нормальным размерам, а остатки кристаллизованной гурханы втянулись в астральное. Человек вновь стал мягким и слабым, уязвимым, вновь оказался на грани своих сил. Его ожерелье тоже большей частью опустело; оно было набрано из множества заклинаний, вплетённых в материальные носители и к часу сему, большинство потеряло силу. Чары защитные, поддерживающие, исцеляющие, всё это позволяло магу стать разрушительным как живая стихия, но лишь на время.

Разорвав шнурок, Тобиус надел кольца на пальцы и выбросил бесполезные носители чар, все, кроме одного. В оставшейся пластинке был заключён единственный воздушный элементаль, которого серый маг призвал. Эта стихия всё ещё не повиновалась ему всеобъемлюще, и призывать её частицы было трудно, ещё труднее, чем готовиться к битве в страхе, что эльфские чародеи почувствуют его присутствие. Однако этого элементаля он смог призвать заранее и теперь, когда любые несчастья Горкагохона больше не могли лечь на его плечи, волшебник решил, что пора.

Туман закружился, увлекаемый движением воздуха и элементаль в виде устойчивой воронки смерча появился перед создателем, ожидая приказов.

— Унеси меня отсюда! Вверх!

Существо из первостихии охватило человека и оторвало от земли. Когда это произошло волшебник ощутил радость, сравнимую с радостью от вознесения души в Чертоги Небесного Горна, освобождение из царства отчаяния, побег от ужасов и стремление к свету! Как только он сможет возвыситься над кровавым туманом, — Тобиус верил, — он сможет перенестись так далеко, что когти круторогих не дотянутся до него.

Но дымка не собиралась отпускать жертву так просто. Он ощутил вдруг боль, тут и там на его теле появились следы, будто невидимые руки вцепились в тело человека, пронзая кожу до крови, оставляя длинные борозды. Маг закричал, забился, пытаясь вырваться, стряхнуть с себя руки, но для него они были неосязаемы, — не так, как он для них. Чувствуя смятение разума создателя, воздушный элементаль заметался тоже. Стихийные духи, подобные ему, не испытывали к своим господам ни привязанности, ни верности, всё, чего они желали, — это поскорее вырваться из рабства и вернуться в родное измерение. Поэтому, как только контроль был утрачен, элементаль разорвал связывавшие его чары и улетучился, сбросив человека вниз.

Встреча с землёй получилась жестокой, удар выбил из Тобиуса воздух, сломал несколько рёбер и что-то внутри оборвалось, но даже сил закричал не было. Он мог только лежать и пытаться восстановить повреждения, спешно начитывая про себя словоформулы Исцеления.