В диком краю

— Гляньте, какая у нее милая мордочка,- говорит Олсон,- какие хорошенькие губки.

Несомненно, никто добрее его не относится к четвероногим, впрочем, как нам хорошо известно, и к двуногим тоже. Сегодня погода мягче. Над заливом низко стелется густой туман, но горы великолепно озарены солнцем.

Работа пошла лучше. За прошедший день у меня есть кое-какие достижения: пек хлеб, и хлеб получился красивым, пилил дрова, немного помог Олсону.

Потом мы с сыном устроили славную потасовку. Рокуэлл здорово дерется. Я тренирую его для предстоящих боев, разрешаю ему нападать на меня со всей силой, и, как выяснилось, сила эта нешуточная.

Тринадцатое декабря, пятница

Прервал писание писем, чтобы изобразить эффектное положение облаков, и так у меня идет весь день. Работаю, например, пилой или топором и вдруг, осененный какой-то идеей, кидаюсь к своим краскам. Прекрасная жизнь, и я все больше и больше убеждаюсь, что по крайней мере для меня такая изоляция — не от друзей, а от недружелюбного мира — и есть единственно правильный образ жизни. Энергия моя слишком необузданна, чтобы устоять перед городскими соблазнами. В борьбе или в погоне за развлечениями я лишь впустую, бессмысленно растратил бы силы. А здесь что за мирная гавань! И старина Олсон с его добрым сердцем — последний штрих, придающий этому миру полное совершенство. Никогда не встречал подобного человека. Я не поклонник «живописных простых натур». При ближайшем знакомстве они оказываются обычно чертовски тупыми и грубыми. Я жил бок о бок с разным рабочим людом и не строю никаких иллюзий на этот счет. Но Олсон! У него столько такта и понимания, такая доброта и любезность, что я ставлю его вне всех слоев и классов, туда, где и подобает быть всем настоящим людям.

Нынешний вечер похож на мою картину. Прекрасная погода. Вчера в нашей маленькой бухте было такое затишье, какого можно ожидать лишь в летнюю пору. Голубое небо, теплый воздух, чудный день для работы.

Я превратил набросок «Северного ветра» в лучшую картину на свете. Поставил ее в дверях лицом наружу, и даже с большого расстояния она кажется такой же живой, нет, более живой и ослепительной, чем сама природа. В первый раз я вынес свою картину на яркий свет. Именно так она и должна смотреться.

Прошлой ночью все было спокойно часов до четырех утра. Потом снова налетел ветер, зашумели деревья, крыша заскрипела и застонала. Сегодня тише. Мы начали день рубкой высокой ели диаметром более двух футов. Теперь она лежит подле избушки, как высокий вечнозеленый забор. Дров, которые мы из нее напилим, хватит на несколько недель. Я работал на воздухе над двумя картинами. Но работать очень холодно: сидишь скорчившись в снегу, кровь медленно проходит по согнутым коленям, ноги окаменели, пальцы рук стынут. Но ведь рядом теплая избушка…

Я только что вернулся после колки дров при лунном свете. В дни, когда пишешь с подъемом, домашние работы остаются несделанными.

Если бы можно было точно записать рассказы Олсона! Вчера вечером он вспоминал о своем возвращении из Юкона в Сан-Франциско тридцать лет тому назад, и вот в каком виде эта кучка побывавших во всех переделках прихрамывающих золотоискателей предстала перед цивилизованным миром. Сам Олсон, заросший волосами и бородой годовалой давности, из-за сильной цинги едва передвигался на костылях. Все они были в рабочей одежде, загорелые, обросшие, но свободные духом. А богатство свое они несли на себе в мешках. Золота примерно на семь тысяч долларов. Когда Олсон рассказывает, кажется, что сам все это переживаешь. Слышишь, как хозяйка отеля «Чикаго» в Сан-Франциско, немка, настоящая матрона по виду, говорит им, выставляя сразу на стол все, что нашлось на кухне:

— Вы, сынки, с Аляски, небось некоторые прожили там по многу лет. А как вам жилось, я знаю. Теперь вам, должно быть, до смерти хочется чего-нибудь особенного. Вы мне только скажите, я вам все добуду.

А один здоровый детина и говорит:

— Мне все вспоминается, как мамаша, бывало, готовила капусту. Достань-ка мне кочан побольше да свари для меня одного!

В тот же вечер как были они в своей старательской одежде, так и отправились по мюзик-холлам да выпили еще целое море пива. Девицы, рассчитывая на их щедрость, окликали их со своих порогов и с балконов, напрашиваясь к ним в компанию. Через два дня им выдали в обмен на золото целую кучу денег. Каждый пошел к портному и заказал себе по нескольку костюмов… И так далее.

Еще он рассказал об известном убийстве Кастера. (Речь идет о сражении американских федеральных войск с индейцами племени сиуксов 25 июня 1876 года на берегу реки Литл-Бигхорн. В сражении погиб командующий вооруженной экспедицией офицер Джордж Армстронг Кастер.). А сегодня мы узнали о сообразительности лошадей, о том, как они приводят охотника к забытым капканам. Если переплываешь реку на лошади, направляй ее рукой, держась за шею, но не вздумай хоть чуть потянуть за уздечку, иначе она тут же повернет назад, рискуя утопить и тебя, и себя.

Четырнадцатое декабря, суббота