В добровольном изгнании [О женах и сестрах декабристов]

Смерть брата произвела сильное впечатление на Екатерину Сергеевну. Через два с лишним года, в октябре 1848 г., она пишет своей подруге А. В. Плетневой: «Что касается меня, дорогая Саша, я не могу сказать, сколь мое сердце печально. Несмотря на счастливое возвращение Сергея (сына. — Э. П.), я не могу радоваться — мое сердце как будто лишилось этой способности. Я обвиняю себя в неблагодарности к провидению за огромные благодеяния, но как я ни стараюсь, я не могу больше ничему радоваться». [289]

Сама Екатерина Сергеевна признается, что это необычное для нее состояние. Ведь она лунинской породы — деятельная, энергичная, а потому и сильная. Такой она остается и теперь, хотя ей уже под шестьдесят. Чаще всего она живет в Дерпте или Берлине («Эта бедная женщина в Берлине, где ее сын надоедает Гумбольдту и всем университетским ученым своим арабским языком», — иронизировал когда-то Михаил Лунин в письме из Акатуя С. Г. Волконскому). [290]

3 апреля 1854 г. Е. С. Уварова пишет из Дерпта С. Г. Волконскому в Иркутск: «… Я живу в этом городе, куда с божьей помощью вскоре приедет моя невестка Мария, так как мой сын Александр находится в лагере со своим полком. Сын Сергей собирается держать докторский экзамен, а, кроме того, в видах экономии, вызванной расстройством нашего состояния, мы сочли нужным выбрать этот город, который предоставляет все возможности для умственного развития и где жизнь наименее дорогая». [291]

Через много лет после смерти брата Екатерина Сергеевна помнит не только о нем, но и о близких ему людях. Привязанная «всем сердцем» к семье Волконских, переписывается с ними, посылает деньги для поддержания старого преданного слуги Лунина — Василича и его семейства.

Последнее из известных писем Е. С. Уваровой в конце 1856 г. адресовано П. А. Вяземскому: «Если у Вас сохранился какой-то интерес к старинной знакомой, которая знала Вас и восхищалась Вами во времена более счастливые и — увы! — давно прошедшие, я скажу Вам, князь, что мой старший сын Александр по-прежнему военный, женат на Наталье Горчаковой, племяннице защитника Севастополя, и что я имею счастье быть бабушкой двух очаровательных малюток. Мой младший сын Сергей, посвятивший себя исключительно науке, сдал экзамен на доктора филологии и истории в университете в Дерпте, где он и находится сейчас со мною в целях защиты своей диссертации…» [292]

Музыка, искусство, как и в молодости, наполняют жизнь старой женщины. С русскими студентами, живущими в Дерпте, она репетирует любительские спектакли; посылает в Веймар великой княгине Марии Павловне одну из своих музыкальных композиций…

Екатерина Сергеевна умерла в 1868 г., повидав многое за свою долгую жизнь.

Она родилась в царствование Екатерины II, пережила ее сына Павла и двух внуков — Александра I и Николая I.

Она знала Пушкина и пережила его гибель.

Она знала Никиту Муравьева и Петра Вяземского, Сергея Муравьева-Апостола и Василия Жуковского, Сергея Волконского и Бенкендорфа и видела, как одни уходили «в никуда», а другие — в министры…

Она видела первую железную дорогу в России и, конечно же, была против нее, потому что «с доброй тройкой» и «русским удальством» можно ездить почти с такой же скоростью, но с большей безопасностью…

Она была современницей первого в России организованного революционного выступления — восстания декабристов.

Она дожила до 1856 г., когда царь Александр II дал амнистию революционерам, но когда среди живых уже не было наиболее близких ей Михаила Лунина и Никиты Муравьева.

Она дожила до крестьянской реформы, освободившей крестьян от крепостной зависимости, о чем тщетно мечтал ее брат.

Екатерина Сергеевна Уварова была обыкновенной помещицей. Но ей адресованы сибирские письма Лунина — одно из замечательнейших революционных сочинений. Она была монархисткой, но боготворила брата и тогда, когда его объявили врагом ее монарха, и не побоялась сохранить для потомков рукописи, стоившие нескольких лет каторги.

В одном из писем Уваровой брату в Сибирь есть такие слова: «Как знать, не использует ли, действительно, однажды кто-нибудь мои воспоминания — и тогда я останусь в памяти потомков как сестра Лунина и смогу подать руку служанке Мольера». [293]

Екатерина Уварова не претендовала на какую-либо историческую роль — и осталась в истории русского освободительного движения.

Глава VI ДЕТИ

Няньки у меня никогда не было. Меня качали, нянчили, учили и воспитывали декабристы… Лично для меня они были незаменимы, я их потом везде искала, мне их недоставало в жизни…

Ольга Анненкова

А. И. Герцен называл своих сверстников детьми декабристов, подчеркивая тем самым огромное нравственное влияние первых русских революционеров на следующие поколения.

А как это влияние сказалось на детях самих декабристов? Какими они выросли?