В долине Лотосов

– Да, да, только на самолете и не летал. Но я слышал, что самолет – штука опасная, на три колеса не больно сядешь. Сейчас руководящие товарищи предпочитают ездить на специальных машинах и поездах…

– Вы много ездили, повидали мир, получили драгоценный опыт. Расскажите об этом!

– Да, Дачжай и другие образцовые коммуны – это красные знамена в сельском хозяйстве, опыта у них масса, вся страна должна учиться у них. Я, конечно, расскажу обо всем увиденном, пусть наше село снова станет образцовым!

– Верно, у каждой эпохи свои законы! – поддакнул кто-то из крестьян. – Раньше Танский монах на белом коне ездил в Индию за священными книгами, преодолел восемьдесят одно препятствие, а сопровождали его только три ученика: Царь обезьян, Благочестивый боров и Песчаный монах.[28] Теперь же наш секретарь Ван ездил на север за драгоценным опытом на разных машинах и сопровождали его десятки тысяч людей, прибывших изо всех уголков страны…

– Что, что? Ты, старик, видно, выпил много, невесть что болтаешь! Как можно сравнивать мое путешествие с паломничеством Танского монаха? Там – феодальные суеверия, а у нас – аграрная революция! Если б тебя начальство услышало, то…

– Товарищ Ван, наверно, наше село по сравнению со всей Поднебесной не больше ногтя?

– Да, Поднебесная велика, но и наше село не маленькое, а главное – очень важное. На этот раз из всего уезда было только три руководителя объединенных бригад… – осипшим голосом отвечал Ван Цюшэ, прихлебывая бататовую водку и жуя ароматный арахис, зажаренный в масле. Ему очень нравились все эти расспросы, похвалы, и он удовлетворенно улыбался.

– Товарищ Ван, говорят, что в Дачжай ежедневно прибывают на учебу десятки тысяч людей из разных мест? – вмешался один забулдыга.

– Верно, со всей страны. Даже представители нацменьшинств из Юньнани, Синь-цзяна и Тибета. Гостиницы, актовые залы, школы там вечно переполнены. Одних гостиниц там столько, что если вытянуть их в ряд, так подлиннее нашей главной улицы будет!

– А в Дачжае используют химические удобрения? – продолжал допытываться забулдыга.

– Это же образец, красное знамя для всей страны! Конечно, государство их снабжает. – Ван Цюшэ не мог понять, чем вызван такой странный вопрос. – А вообще-то они полагаются в основном на собственные силы…

– Я посчитал, что если каждый день туда приезжают хотя бы десять тысяч человек и каждый из них сходит в нужник, то одного этого добра хватит, чтобы удобрить восемьсот, а то и девятьсот му земли. Никаких химических удобрений не нужно!

Слова забулдыги вызвали всеобщий хохот. Ван Цюшэ посерьезнел и хотел было задать головомойку этому прохвосту с хорошим происхождением, но путаной идеологией, как вошел Ли Маньгэн. Во время движения «четырех чисток» его чуть не исключили из партии за то, что он прятал деньги новой кулачки Ху Юйинь, но поскольку он сам сдал эти деньги рабочей группе, признал свои ошибки и вел себя хорошо, его помиловали и только понизили в секретари правления объединенной бригады.

– А, секретарь Ли! Что же ты так поздно? От женушки не можешь оторваться? Еще немного, и пришлось бы за тобой посылать! – не вставая, важно произнес раскрасневшийся Ван Цюшэ, указал гостю на табуретку возле себя и налил ему водки. – Ну, что произошло в селе за тот месяц с лишним, пока я ездил на север?

Ли Маньгэн всегда презирал Ван Цюшэ, тем более было неприятно стать его подчиненным, но он не мог выйти из кадровых работников, потому что уже больше десяти лет после демобилизации ничем другим не занимался, да и семью нужно было кормить. Он вкратце доложил Вану обо всей работе объединенной бригады за этот месяц, в первую очередь о ежедневных зачитываниях статей Мао Цзэдуна, о том, сколько членов коммуны могут наизусть произнести «три главные статьи», сколько «высочайших указаний» вывешено на улицах, сколько «славных обликов» нарисовано.

– Но я тут обнаружил путаницу в идеологии некоторых товарищей! – строго взглянул на него Ван Цюшэ. – Недостаточное внимание уделяется политике! Только что один товарищ сравнил мое путешествие на север с паломничеством Танского монаха на запад, разве это не возмутительно? Еще один заявил, что в образцовых коммунах не нужны химические удобрения, потому что туда ежедневно приезжают тысячи человек и оставляют вполне достаточно естественных удобрений в нужниках. Разве это не смешно? Хотя оба эти заявления прозвучали из уст бедняков и бедных середняков, не стоят ли за ними вредители и классовые враги? Это новая тенденция в классовой борьбе! Если мы не победим классовых врагов, то они победят нас.

Ли Маньгэну приходилось кивать после каждой фразы, которую произносил Ван Цюшэ, а остальные либо тоже кивали, либо улыбались одними глазами.

– Товарищ Ван, какой драгоценный опыт ты привез из своей поездки? – вставил наконец Ли Маньгэн, не в силах больше выслушивать заклинания Ван Цюшэ о классовой борьбе.