В долине смертной тени [Эпидемия]

Как жаль, что Алексей уезжает, ей вдруг сильно захотелось с ним поговорить. Может, он скажет ей нечто такое, что позволит примириться с действительностью. Надежды на это немного, но ведь должна же она во что-то верить.

174.

После обеда Азаров зашел попрощаться с отцом. Герман Владимирович лежал на кровати. Обычно в руках или рядом с ним на журнальном столике лежала книга, но сейчас Азаров ее не увидел.

При виде сына Герман Владимирович сел на кровати. Азаров внимательно посмотрел на него, ему показалось, что лицо у отца непривычно серое. Да и глаза смотрели как-то тускло и безжизненно.

— Папа, пожалуйста, восприми мои слова спокойно, через час мы с Ростиком уедем отсюда. И не отговаривай меня, я это решил окончательно.

Герман Владимирович внимательно посмотрел на сына.

— Что-то случилось? — спросил он.

— Разве ты ничего не знаешь? — удивился Азаров.

— Возможно, я что-то упустил. После завтрака я снова лег спать. Всю ночь провел с «Бесами» Достоевского. Последний раз читал роман лет сорок назад. Честно говоря, стало страшно, я вдруг ясно осознал, что мы никогда не избавимся от бесов. Боюсь, они и есть наша истинная суть.

— Странно, здесь не только ты вспоминаешь Достоевского, — произнес Азаров.

— А кто еще?

— Не важно. — Азарову не хотелось сейчас говорить о Соланж. — Важно другое, это симптом.

— Иногда мне кажется, что Россия — это самое больное общество, которое только существует на земле. И никакие ни лекарства, ни операции не способны его вылечить. Так что же случилось, что ты решил уехать?

Азаров кратко рассказал о том, что произошло утром. Герман Владимирович молча слушал сына, и ему вдруг в какой-то момент показалось, что отец стал меняться в лице. Его перекосила болезненная гримаса.

— Папа, тебе нехорошо? — обеспокоенно спросил Азаров.

— Нормально. Продолжай.

— Да, собственно, все. После этого инцидента я решил, что оставаться тут будет неправильно. Да и опасно. Еще неизвестно, что способен выкинуть Михаил.

— Вот паршивец, кидаться на брата с ножом. Такого даже я от него не ожидал. Ничего, я ему выскажу все, что думаю о нем.

Герман Владимирович резко встал с кровати, но вдруг лицо перекосилось, а затем его тело почти сложилась пополам.

— Отец, что с тобой? — вскочил со стула Азаров.

— Сердце, очень болит сердце, — простонал Герман Владимирович.

Чтобы он не упал, Азаров обхватил его за плечи.

— Немедленно ложись!

Герман Владимирович не лег, а скорее упал на кровать и схватился за сердце.

— Такой боли я еще не испытывал, — пробормотал он побелевшими губами.

— Отец, держись, я сейчас сбегаю за Софьей.

Азаров вылетел из комнаты. Софья Георгиевну он нашел в ее спальне.

— Софья, у отца плохо с сердцем! — прокричал он с порога. — Берите лекарства и бежим к нему.

После укола Герман Владимирович заснул. Только тогда Софья Георгиевна устало опустилась в кресло.

— Что это было, Софья? — спросил Азаров.

— Сильнейший гипертонический криз, — пояснила она. — Я его купировала и ввела успокоительное. Думаю, до вечера он не проснется.

Азаров сел рядом с ней.

— Он мог умереть?

— Да, — кивнула она головой. — К счастью, я предусмотрительно взяла сюда большую аптечку. Это его спасло.

— Приступ может повториться?

— Любое волнение способно его спровоцировать снова. Для Германа Владимировича сейчас главное покой. Это важнее лекарств. Вы идите, а я еще на всякий случай посижу с ним. Хотя, думаю, в ближайшие часы ничего не случится.

— Если что, сразу мне сообщи.

— Хорошо, Алеша.

Азаров направился в комнату сына. Ростик уже собрал чемодан и сидел в ожидании отца. При виде его он тут же вскочил со стула.

— Едем?

Азаров отрицательно покачал головой.

— Ростик, наш отъезд откладывается. Я прямо от отца, с ним случился сильнейший гипертонический криз. Его спасла Софья. Пока я не увижу, что он чувствует себя нормально, я не уеду. А значит и ты.

На лице сына появилось сильное разочарование.

— Но папа, за дедом присмотрят. Здесь еще два твоих брата.

— Это не имеет значения. Я не могу оставлять отца в таком состоянии. Думаю, если не завтра, то послезавтра отчалим.

— И как ты будешь тогда общаться с дядей Михаилом?

— Постараюсь, по возможности, не общаться. Полагаю, он тоже не станет искать со мной контактов. В общем, отбой.

— Я понял, — грустно вздохнул Ростик. — Могу навестить деда?

— Сейчас он спит. Возможно, вечером. Софья сообщит.

— Это они его довели, — вдруг проговорил Ростик.

— Не только. Мы все постарались. Впрочем, возраст есть возраст. В общем, распаковывай чемодан.

175.

Герман Владимирович продолжал пребывать в состоянии глубокого сна, Софья Георгиевна решила, что действие лекарства продлится еще, как минимум, пару часов, и она может на время без опасения покинуть своего пациента. Она вышла из комнаты, раздумывая, куда направиться.