В долине смертной тени [Эпидемия]

На душе было так тяжело, как не было уже много лет. Мысли разлетались в разные стороны, как стая напуганных птиц. И она даже не пыталась их собрать, понимая, что это бесполезно. Ею владела растерянность, все ее привычные представления и установки оказались, как корабль о скалы, разбиты в щепки. Это было невероятно тягостное состояние, от которого хотелось избавиться, но как это сделать, она не представляла.

Ноги сами собой привели ее к отцу Варламу. Она вошла в молельную комнату. Как обычно, священник читал Библию. И Софья Георгиевна невольно подумала, что он не расстается с ней ни на минуту. Берет ли он в руки другие книги?

Впрочем, она тут же забыла о возникшем вопросе. Софья Георгиевна вдруг ясно осознала, что пришла именно в то единственное место, к тому единственному человеку, который может помочь. Или, по крайней мере, облегчить ее страдания.

При виде ее отец Варлам встрепенулся и быстро пошел ей на встречу.

— Что с вами? — спросил он.

— А что со мной?

— Вы плохо выглядите. Я вас еще не видел такой потерянной.

Проницательность священники удивила Софью Георгиевну. Неужели она действительно так плохо выглядит? А, впрочем, какое это имеет сейчас значение.

— Помогите мне, только вы можете это сделать, — умоляюще посмотрела она на него.

— Что с вами случилось?

— Я совершенно не знаю, как мне дальше жить.

— Поясните, в чем дело?

— Все, чем я жила, во что верила, в чем была убеждена, оказалось ложью. Человек, которого я любила, которому посвятила всю жизнь, недостоин этого. Сын… — Софья Георгиевна безнадежно махнула рукой. — Как жить, чем жить я больше не представляю. И все это навалилось на меня практически одномоментно. Я не могу это выдержать.

Внезапно женщина зарыдала, отец Варлам прижал ее к своей груди.

— Успокойтесь, прошу вас, успокойтесь. Это все просто замечательно.

От изумления Софья Георгиевна даже перестала плакать, отодвинулась от священника и посмотрела ему в лицо.

— Замечательно? — переспросила она таким тоном, словно бы не верила, что услышала все правильно.

— Именно замечательно, — подтвердил отец Варлам. — То, что с вами сейчас происходит, это и есть очищение от скверны. Вы жили в ней, вам было в ней хорошо, вы не понимали, что это такое, и надеялись, что так все и будет продолжаться до конца ваших дней. Но Господь сжалился над вами и послал вам свою высшую милость — открыл глаза на то, что происходит вокруг вас. Такое благорасположение Он проявляет не часто.

— Вы это сейчас серьезно, отец Варлам?

— Я никогда не шучу подобными вещами. Вы скоро это поймете.

— Но мне плохо, внутри меня все болит. Вы это понимаете?

— Прекрасно понимаю. Так и должно быть. Это очистительные страдания. «Эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего» сказано во второй книги Маккавея. Вы жили в большом грехе, и страдания плата за эту жизнь.

Софья Георгиевна задумалась. В первые мгновения слова отца Варлама показались ей чуть ли не кощунственными, но сейчас до нее вдруг стал доходить их совсем другой смысл.

— Неужели, в самом деле, у меня началось очищение? — робко посмотрела она на него.

— Именно так, — убежденно произнес священник. — Прислушайтесь к тому, что в вас сейчас происходит. Господь привел вас к этому состоянию не для того, чтобы оставить неприкаянной.

— Но я не знаю, как дальше жить! — воскликнула Софья Георгиевна. — Даже, если я очищусь от греха, я все равно не знаю, что мне делать дальше. Как прежде уже не смогу, но по-другому не представляю.

Отец Варлам вдруг сурово посмотрел на женщину.

— Если вы пришли за готовым ответом, то вы пришли не по адресу. Господь дал вам разум, чтобы самой его искать.

— Я ищу, но не нахожу, — растерянно пробормотала Софья Георгиевна. Она задумалась. — Спасибо вам, отец, я многое поняла. — Она перекрестилась на иконы и двинулась к выходу.

Несколько мгновений отец Варлам смотрел ей вслед.

— Подождите, сестра, — остановил он ее.

Софья Георгиевна замерла и повернулась к священнослужителю.

— Я был не прав, — сказал отец Варлам. — Мой долг открыть вам глаза на ваш дальнейший путь.

— Я буду вам безмерно благодарна, если вы это сделаете.

Отец Варлам молчал, но при этом не спускал горящих глаз со своей прихожанки.

— То, что я скажу, вызовет у вас поначалу отторжение, — проговорил священник. — Хотите выслушать мои слова?

— Я готова выслушать все, что вы мне скажите, — смиренно произнесла Софья Георгиевна.

— Я давно размышляю над вашей дальнейшей судьбой. Только не предполагал, что наш разговор состоится сегодня. Я склонялся к тому, что он вообще не состоится.

— Разве я давала вам повод до этого дня усомниться в моей искренней вере?

— Мне не нужен был повод, я видел, что вы чистая духом, а идете грешным путем. А значит, однажды с вами случится то, что сегодня случилось.

— Вы никогда мне даже не намекали на что-то подобное.

— Вы бы тогда сразу же отвергли мои слова.

— Скорей всего, так оно бы и было, — признала Софья Георгиевна. — Но что же такое вы хотите мне сообщить?

Отец Варлам смотрел на нее; ей даже показалось, что он колеблется — говорить или не говорить.