В долине смертной тени [Эпидемия]

«Согласно официальной статистике, наметилось некоторое снижение количества новых заражений. Но те сведения, которые получаем из регионов, свидетельствуют об обратном — число вновь инфицированных быстро растет. Без всякого сомнения, мы имеем дело с фальсификацией данных. Власть, не справляясь с эпидемией, хочет внушить населению, что положение под контролем и даже улучшается. Но люди все меньше верят этому наглому вранью, и выходят на улицы с протестом. На Дальнем Востоке в нескольких городах прошли митинги против местных администраций, которые оказались беспомощными перед мощным натиском кингвируса. Есть реальная опасность, что волнения перекинутся и в другие регионы, включая центральные. И даже в столицу. В этой связи поступает, правда пока не проверенная информация, что идет сосредоточение воинских частей на случай возникновения беспорядков. Мы не можем прогнозировать, как дальше будет развиваться обстановка, но налицо в стране усиление брожения на фоне падения авторитета тех, кто управляет нами».

На завтрак собрались все обитатели дома. Пришли отсутствующие на ужине Герман Владимирович и Михаил Ратманов. У Германа Владимировича был вид здорового человека, он улыбался и ел с аппетитом. Ему явно нравилось находиться среди своих близких людей.

Михаил Ратманов сидел молча, в отличие от предыдущих дней он то ли не слушал, то ли не обращал внимания на то, что вещал телевизор. Он задумчиво смотрел перед собой, при этом ел с аппетитом. Это немного даже удивляло его самого. Впрочем, учитывая то, что вчера он почти ничего не кушал, это вряд ли было удивительным явлением — организм требовал свое.

— Алеша, ты не передумал уезжать? — спросил Герман Владимирович, отодвигая от себя опустевшую тарелку.

— Нет, не передумал, — ответил Азаров. — Я заказал такси, оно прибудет через час. Со мной едут Ростик и Соланж.

— Вы тоже нас покидаете? — сильно удивился Герман Владимирович.

— Да, я решила, что хватит бездельничать, пора чем-то заняться, — ответила француженка.

— Святослав, ты ее отпускаешь? — обратился Герман Владимирович к сыну.

— Она взрослый человек и самостоятельно принимает решения, — отозвался режиссер. — Папа, пока ты болел, у нас тут многое изменилось.

— Я вижу, — произнес Герман Владимирович. Он внимательно посмотрел сначала на одного сына, затем на другого. — Всегда считал, что болеть крайне нерационально. Многое пропускаешь.

— Нам будет недоставать вас, Соланж, — подала голос Софья Георгиевна.

— Мне тоже будет вас не хватить, Софья Георгиевна, и вас Михаил Германович. Но особенно вас, Герман Владимирович.

— Приятно это слышать из уст красивой женщины, — улыбнулся Ратманов-старший. — В любом случае, счастливого пути. И будьте очень осторожны, эпидемия заканчиваться не собирается.

— Я постараюсь, — пообещала Соланж.

— Алеша, ты зайдешь еще ко мне перед отъездом? — спросил Герман Владимирович.

— Обязательно, папа.

216.

Шевардин открыл ключом комнату Азарова, оглянулся вокруг и вошел в нее. Внимательно осмотрелся. Он был тут уже тайно несколько раз и сейчас не обнаружил никаких изменений. Все было, как всегда.

Впрочем, времени на то, чтобы внимательно все осмотреть в комнате, не было. Ее хозяин мог вернуться в любую минуту. И тогда, как объяснить, зачем он, Шевардин, вторгся сюда без спроса, да еще открыл дверь своим ключом.

Нужно было спешно решить главный вопрос — куда капнуть или какую поверхность смазать ядом? Взгляд Шевардина упал на столик, на нем стояла слегка начатая бутылка вода без газа.

Хотя было еще утро, но было уже очень жарко; день обещал стать по-настоящему огнедышащим. Азаров совсем скоро непременно захочет пить. И хлебнет из бутылки. Так что это беспроигрышный вариант.

Шевардин извлек из кармана специальные перчатки, надел их на руки. Затем достал флакончик с ядом. Открутил пробку на бутылке и капнул в нее несколько капель. Вернул крышку на место. Дело было сделано, оставалось ждать результата. Шевардин поспешно, но при этом, старясь не шуметь, покинул комнату.

217.

Азаров и Соланж вошли в комнату. Азаров посмотрел на часы.

— До приезда такси пятьдесят минут, — сообщил он. — А у меня еще два дела.

— А мне вдруг стало даже немного грустно покидать этот дом, — произнесла Соланж.

— Версаль, — улыбнулся Азаров. — С легкой твоей руки его так стали называть.

— А знаешь, он мне уже не кажется таким большим и роскошным. Это было первое впечатление.

— Оно самое верное, — заметил Азаров.

— Думаю, не всегда. — Соланж подошла к окну, открыла створку. — Такой жары, как сегодня, в России я еще не видела. Все время хочется пить.

— Так выпей. — Азаров взял со стола бутылку и протянул француженке. — А я пока быстренько схожу к отцу и вернусь.

— Буду ждать. — Соланж отвинтила пробку и сделала несколько глотков. — Мой любимый Антуан Экзюпери писал, что нет ничего важнее и прекраснее воды, — улыбнулась она.

— И он был прав. Я скоро вернусь.

— Не задерживайся, — напутствовала Соланж Азарова. Она снова отпила из бутылки.

Азаров кивнул головой и вышел.