В долине смертной тени [Эпидемия]

— Грешники, кругом грешники, — произнес он. — А любой грех рано или поздно ведет к смерти.

Этот сделанный им вывод несколько обескуражил священника, так как не совпадал с только что прочитанным им текстом. Но он не мог его просто так выкинуть из головы, скорей наоборот, эта мысль уже укоренилась в ней. Это сильно беспокоило и тревожило его.

— Да, они грешники и будут наказаны, — снова вслух произнес он. — «Они взывают, но нет спасающего, — ко Господу, но Он не внемлет им», — вспомнил он слова из Библии. Это относится к Софье Георгиевне, она жаждет, но не решается вступить на путь искупления. И ему пока не удается убедить ее отринуть все мирское и стать под знамена Господа нашего. А он так надеялся, что сумеет ее убедить в этом.

Он вступил в этот дом с верой, что ему удастся стать наставником, добрым пастырем для этих людей. Но они не возжелали внимать ему, хотя видит Бог, он старался. Как были закоренелыми грешниками, так такими же и остались. И теперь он должен просить у Него прощение, что оказался слабым и неумелым пастырем.

Отец Варлам упал на колени перед иконостасом и стал горячо молиться.

— «Господи Боже мой, Ты знаешь, что для меня спасительно, помоги мне; и не попусти мне грешить пред Тобою и погибнуть во грехах моих, ибо я грешен и немощен; не предай меня врагам моим, яко к Тебе прибегох, избави меня, Господи, ибо Ты моя крепость и упование мое и Тебе слава и благодарение во веки. Аминь».

Отец Варлам произнес молитву, поднял голову и встретился с взглядом Иисуса, который одновременно требовательно и вопрошающе смотрел на него с иконы. Если тут что-то случится ужасное, это будет и на моей совести, подумал отец Варлам о себе. А предчувствие уже некоторое время неумолимо предсказывало, что такое вполне может произойти. Но он был вынужден признаться себе, что не ведает, как предотвратить печальное событие. Да и не представляет, каким может быть оно. Хотя возможное самоубийство Михаила Ратманова он сумел остановить, но внутренний голос говорит ему о чем-то ином. Вот только о чем, не понятно.

Отец Варлам снова взглянул на лик Христа, мысленно прося его о подсказке. Но внутренний голос на сей раз молчал. Значит, не заслужил такой милости, грустно констатировал священник. Не все молитвы доходят до адресата, многие теряются и растворяются в пространстве. Отцу Варламу показалось, что в этой мысли есть нечто еретическое, но не смог ее стереть из сознания. А коли так, он еще хочет, чтобы Господь вступил с ним чуть ли не в прямой диалог. Иначе, как грехом гордыни, это невозможно назвать. Отсюда все его неудачи. Он плохой священнослужитель, и должен наложить на себя епитимью. Хотя это наказание налагается преимущественно на мирян, но это не столь важно, раз он осознает потребность в таком искуплении. Завтра он пропустит завтрак, хотя он прекрасно знает свой организм — именно утром ему особенно хочется есть. Вот и станет терпеть. А теперь спать.

Отец Варлам расстелил тонкий матрац, который почти не спасал его от жесткости пола. Еще одно наказание для него, подумал он, ложась на свое импровизированное ложе. Грешники, мы все закоренелые грешники, подумал он перед тем, как предаться сну.

214.

Шевардин смотрел по телевизору фильм. С его точки зрения это была очень неудачная, глупая картина, но ему было все равно. Он вообще почти не включал его, только тогда, когда ему надо было что-то узнать по работе. Но сейчас он хотел занять свои мозги чем угодно лишь бы не думать о том, что ему предстоит сделать совсем скоро.

Обычно перед сном он через вмонтированные камеры в комнатах дома наблюдал за тем, чем занимаются их обитатели. Это был ежевечерний ритуал. Но на этот раз смотреть на них ему не хотелось. И он решил пренебречь этим занятием. Ему просто не до того. Завтра по сути дела главный день в его жизни, от которого будет зависеть вся дальнейшая судьба. А потому целесообразно как можно меньше думать на эти темы, мысли мешают сосредоточению и решимости. Иногда лучше их вообще не иметь. Этому его учили еще в московской Академии ФСБ.

Внезапно он поймал себя на том, что даже немного увлекся фильмом. Он оказывается не так уж и плох. Хорошо, что есть еще несколько серий, они позволят убить время. А там его сморит уже сон. Ну а утром…

— Черт! — выругался Шевардин, — его мысли все-таки вернулись на главную колею. Нужно срочно уводить их с нее.

Шевардин снова вперил взгляд в экран. Главный герой картины должен вот-вот принять судьбоносное для себя решение. Что ж, сейчас узнаем, каким оно будет?

215.