В дом возвратиться свой…

Мой город на Оке,
Ты от столиц вдали.
Здесь спит Сююмбике
В ногах у Шах-Али.

Седой гробницы ночь.
Минувших дней дела.
Князей ногайских дочь
Покой здесь обрела.

Край текие[1], тропой
К Оке из года в год
С утра на водопой
Гусыня строй ведёт.

А окский берег крут.
Красив заречный вид.
Петра придворный шут
Здесь тоже где-то спит.

Балакирев Иван.
Бубенчики, колпак…
Плывёт Окой туман,
Рассеивая мрак.

А век, что клок сенца,
И жизнь – щепоть овса.
Угрюмее свинца
Седые небеса.

Всех, кто велик и мал,
Всех время унесло…
Касимов. Месяц май.
Тридцатое число.

Анна Ганзен

За вдовца-датчанина
Вышла, словно чаяла.
Их судьба свела.
Стала Ганзен Анною.
Ночкою туманною
Косу расплела.

Тонкую былиночку
И свою кровиночку
В браке завели.
В радости и горести
Жили в светлой горнице
Сказочной земли.

Аннушка красивая
Родом из Касимова,
Дева окских вод.
Пётр – он из Дании.
Жизни их призвание —
Сказок перевод.

В мире принца датского[2]
Жили благодарственно,
Счастливо вполне.
И труды их добрые
Любы в зимы долгие
Русской стороне.

Дорога нам Золушка,
Русая головушка,
Чистая душа.
До чего же с этою
Самою каретою
Сказка хороша!

«С нового года, с Петра-полукорма…»

С нового года, с Петра-полукорма,
Щедро укрытый снежной периной,
День наполняется светом упорно,
Мало-помалу, на скок воробьиный.

И хотя в доме полный достаток,
Словно бы с неба просыпалась манна,
Надо б ревизию сделать до святок:
Съедено будет на святки немало.

Вот он – копчёный окорок в ларе,
В подполе лук и картофель горою.
Главное – чтоб ничего не украли,
Дом не спалили тёмной порою.

Вор-воробей, не шали и не суйся!
Жить надо миром, жить надо ладом.
День прибавляется, куры несутся…
Господи Боже, ну что ещё надо?

Хозяин

Вечер после семи.
Густо падает снег.
Дома, в кругу семьи,
Блажен, сидит человек.

Весь он заплыл, огруз,
Но – обихожен дом.
Вино на столе и гусь,
С яблоками притом.

Что там: стук в ворота?
Пес на луну завыл?
Не прожевав, уста
Шепчут: «Пошли все вы!»

Глянул: девятый час.
Выйдя на зов чужой,
Бросил команду «Фас!»
Псине смертельно злой.

Справив нужду в углу,
Снежной тропинки сбочь,
В Бога и мать ругнул
Поздних гостей и ночь.

«Лето дышит на ладан…»