В доме коммерции советника (дореволюц. издание)

Послднія слова докторъ произнесъ довольно рзко.

– Не понимаю вашу строгость! – сказала удивленная Кети, – почему вы такъ желаете моего отъзда изъ виллы? Разв у меня дурное намреніе? Я думаю, что Морицъ не вправ удержать меня, если я хочу ухаживать за сестрою? Впрочемъ есть иной исходъ: уговорите Генріэтту хать со мной въ Дрезденъ. Тамъ я буду смотрть за нею вмст съ моею докторшею; надюсь, что это не повредитъ моимъ нервамъ?

– Хорошо, я попробую, но не ручаюсь за успхъ, – сказалъ Брукъ ршительно.

– Тогда я даю вамъ слово ухать отъ сюда при первой возможности, – продолжала Кети твердымъ голосомъ, а докторъ въ видимомъ замшательств опустилъ глаза и не сказалъ больше ни слова.

Общее молчаніе, длившіеся нсколько минутъ, было наконецъ нарушено тетушкою, которая высунувшись изъ окна, спросила молодую двушку.

– Разв вамъ такъ хочется ухать отъ сюда?

Кети спустила вуаль и зашпилила ее на затылк, такъ что ея раскраснвшееся личико походило на сплый персикъ, покрытый густою тканью.

– Изъ вжливости я, конечно, должна была-бы сказать „нтъ“, – сказала она съ улыбкою. – Меня старались хорошо воспитывать, но я не могу подчиняться капризамъ каждой личности и питать ко всмъ равную симпатію. Я нисколько не мене чуждаюсь теперь бабушки моихъ сестеръ, какъ и въ былое время, когда меня заставляли цаловать ея руку: это возмущало меня, когда я была еще ребенкомъ. Да, осиротлъ для меня отцовскій домъ; онъ холоденъ, какъ мраморъ, которымъ онъ украшенъ. Кром того, Морицъ тоже сталъ какимъ-то важнымъ бариномъ, такъ что невольно чувствуешь страхъ и стыдъ, когда вспомнишь о своемъ происхожденіи… Теперь вы поймете, дорогая г-жа Діаконусъ, почему я радуюсь моему возвращенію въ Дрезденъ, въ томъ случа, если Генріэтта согласится хать со мною. Иначе я употреблю вс мои усилія, что-бъ остаться съ больною сестрою, даже въ томъ случа, если Морицъ пожелаетъ силою отправить меня въ Дрезденъ.

Затмъ она дружески поклонилась пожилой дам, слегка кивнула головою доктору и, выйдя изъ сада, отправилась на мельницу, не смотря на то, что уже темнло.

VIII.

Скоро и совсмъ стемнло, на фабричныхъ часахъ пробило семь, а Кети все еще сидла на окн угловой комнаты мельницы. Она только что, по просьбе Сусанны, пересмотрла шкафъ съ бльемъ, и тмъ доставила больной большое удовольствіе, такъ какъ она плохо довряла мельничих. Окончивъ съ бльемъ, Кети сварила супъ своей паціентк и уложила ее въ постель; Сусанна видимо поправлялась, но была еще ужасно слаба; она съ любовію смотрла на свою молоденькую барышню, такъ задумчиво сидвшую и окруженную густымъ мракомъ, чуть чуть смягченнымъ слабымъ свтомъ лампады, едва проникавшемъ сквозь частыя щели перегородки.

Кети никогда не приходилось еще сидть такъ спокойно въ дом совтника, тамъ не существовали пріятные часы вечернихъ сумерекъ, какъ въ Дрезден. Не успвалъ еще потухнуть послдній солнечный лучъ, какъ являлись лакеи, спускали сторы, зажигали газъ, и сильный потокъ свта прогонялъ тнь даже изъ самыхъ уединенныхъ уголковъ.

А между тмъ какъ отрадно бываетъ на душ въ эти спокойные сумрачные часы. Кети невольно припоминалось ея дтство, когда она, прижимаясь въ уголъ дивана, слушала сказки Сусанны и часто нервно дрожала, когда разсказъ шелъ о какой нибудь волшебниц или русалк.

Сегодня, впрочемъ, въ голов у нея были совсмъ другія мысли; упорно устремивъ глаза на то мсто, гд умеръ мельникъ, она думала о томъ, какъ докторъ Брукъ самъ разсказалъ ей о печальномъ случа, сообщивъ даже приговоръ, произнесенный надъ нимъ обществомъ; Кети положительно не понимала, какъ онъ могъ ршиться защищать себя передъ нею. Если-бъ даже весь міръ подтвердилъ этотъ приговоръ, она не допускала дерзкой самоувренности въ человк, который, по ея мннію былъ олицетвореніемъ честности, правдивости и прямодушія. И сердце ея сново облилось кровью, при одномъ воспоминаніи, въ какихъ безсердечныхъ выраженіяхъ, Флора отзывалась сегодня посл обда объ искуств Брука. Какая загадочная натура была Флора, этотъ всми почитаемый и уважаемый кумиръ.

Генріэтта, въ своихъ разговорахъ съ Кети, рдко высказывала свои сужденія объ обрученныхъ, однако, изъ нкоторыхъ фразъ можно было предположить, что первое время Флора была нжно-любящею невстою.

Докторъ Брукъ началъ свою карьеру полковымъ врачемъ во время Франко-Германской войны [6], затмъ былъ помощникомъ у одного изъ знаменитйшихъ врачей Берлина и пріхалъ сюда только по желанію своей тетки.

Слава, предшествовавшая его появленію и красивая наружность сдлали его вскор любимйшимъ докторомъ въ город и завидною партіею въ дамскомъ обществ. Поэтому когда гордая Флора Мангольдъ согласилась на его предложеніе, она нисколько не удивила общество, а напротивъ возбудила всеобщую зависть.

Посл этого она конечно боялась теперь быстраго разрыва, а хотла, что-бы развязка, поддерживаемая обоюднымъ охлажденіемъ, совершилась сама собою, незамтно для свта.