В доме лжи

– Ты тоже неплохо выглядишь. К сожалению.

На самом деле Кафферти выглядел лучше чем неплохо. Отвоевав Эдинбург, он помолодел. Кафферти и всегда-то выглядел авторитетно, но теперь его шаг пружинил по-новому.

– Тут практически напротив есть спортклуб, – объяснил он, похлопав себя по животу. – Хожу туда, когда получается. Шавка все еще у тебя?

– Ждет на улице. Выйди как-нибудь вечером на террасу – и увидишь нас возле Челюстей. Как бизнес? Процветает?

– Сейчас уже никто не пьет так, как раньше. Торговля по лицензии – всегда война.

– А мини-такси? Автомойка? Квартиры в аренду?

– Вижу, ты все еще в курсе дел.

– Я слышал, заведение, которое ты забрал у Даррила Кристи, еле сводит концы с концами.

– “Адское зелье”? – Кафферти пожал плечами: – Раз на раз не приходится, Джон. Думаю переключиться с виски на джин.

– Ты, наверное, никогда с этим кабаком не расстанешься, учитывая, через что тебе ради него пришлось пройти.

– Даррила не навещаешь?

Ребус отрицательно покачал головой.

– А ты?

– Я как-то зашел, да он послал меня к черту.

– Не боишься, что ты когда-нибудь зайдешь в Барлинни, а служащие запрут ворота и не выпустят тебя?

– Я законопослушный бизнесмен, Джон. Так и судья сказал во время процесса.

– Ну да. И мы с тобой оба расслышали кавычки.

– Но интонации же на бумаге не передашь.

Оба какое-то время стояли, разделяемые парой футов. В былые времена они обдумывали бы, не обменяться ли парой оплеух, но теперь каждый прикидывал, во что обойдется поражение, и понимал, что слов вполне достаточно. Кафферти указал в угол комнаты – там, за спиной у Ребуса, шли по телевизору утренние новости. Кафферти убавил звук. Теперь Кэтрин Блум было видно, но не слышно.

– Она же просто удовольствие получает, даже слишком, – заметил Кафферти. – Столько внимания… она думает, это и есть смысл жизни.

– Ее борьба длится уже не один год.

– Она могла бы эти годы потратить на себя. У этой женщины внутри ничего не осталось, Джон. Не говори, что ты этого не видишь. – Кафферти подтащил к себе стоявший у обеденного стола со стеклянной столешницей блестящий металлический стул, уселся и стал ждать, когда Ребус устроится напротив. – Думаю, из-за нее ты и пришел.

– А из-за чего еще?

Кафферти улыбнулся, довольный, что угадал.

– Значит, новые следователи взялись за старое расследование. Твое, кстати. Но я тебе уже тогда сказал – я не имею к нему никакого отношения.

– Интересно, что случилось с Конором Мэлони.

Кафферти протянул руку:

– Дай-ка телефон, я покажу тебе, как пользоваться Гуглом.

– Я гуглил. Мэлони, похоже, заделался кочевником.

– Очень может быть. Я слышал – катается по миру. Налоговая эмиграция, вроде того.

– Когда ты это слышал?

– Года четыре назад – может, пять. Наверное, Конор перешел границу.

– Какую?

– Захотел подружиться с Южной Америкой. Там много наркотиков и много денег, но с местными ребятами шутки плохи. Он им не понравился.

– Значит, он в бегах?

– За ним может охотиться налоговый инспектор – или, если на то пошло, gardai [12], но про колумбийцев я не слышал. Конор просто залег на дно и вкушает заслуженный отдых.

– И оборвал связи с Эдриеном Брэндом?

– Конору понравилась идея насчет поля для гольфа, а то и целой сети гольф-клубов, но это было так, замечание между делом.

– А новость о том, что рядом что-то вынюхивает частный следователь, ему понравилась бы?

– Джон, ты меня еще тогда спрашивал.

– Но теперь нашли труп Блума…

– Не мои заботы.

– Помню, как во время допроса ты пытался перевести стрелки на одно абердинское уголовное семейство. Бартолли. Займись мы ими, ты был бы более чем доволен.

Кафферти улыбнулся воспоминанию.

– Попытка не пытка. Как кофе?

– Слабоват, как и твои ответы.

– Это декаф. Не так вредно в смысле давления. Если хочешь, могу капнуть чего-нибудь покрепче.

– Переживу.

– Не сомневаюсь.

Кафферти провел ладонью по бритой голове, формой походившей на шар для боулинга со складками жира на затылке. Рубцы от порезов и шрамов служили доказательством всех полученных им ударов, начиная с самого детства. Годы, проведенные в бандах, где Кафферти подвизался подростком, где он пробивал себе путь наверх, где он учился и где ему везло, выдубили его шкуру. Были, наверное, моменты, когда жизнь предлагала ему пойти по другому пути, но он ими не воспользовался. Кафферти одерживал победы над своими конкурентами, время от времени отправлялся в тюрьму, и вот он сидит в своем пентхаусе – один и, вполне возможно, недовольный по-прежнему. Ребусу на ум пришло его собственное жилище, прогулки поздним вечером и одиночество; часть его, Ребуса, сознания всегда была обращена к теневой стороне его жизни – Моррису Джеральду Кафферти.

– Как по-твоему, со мной захотят поговорить? – спросил Кафферти.

– Не исключено.

– А кто там главный? Я его знаю?

– Некий старший инспектор по имени Грэм Сазерленд.

– Из Инвернесса?

– Не знаю.

Кафферти кивнул своим мыслям.

– Очень может быть, что оттуда. Хотя он для меня просто имя, у нас не было стычек, о каких стоило бы упоминать.

– В группе расследования еще Шивон Кларк.

– С Шивон приятно иметь дело. Все еще встречается с Малькольмом Фоксом?