В доме веселья

Миссис Тренор пребывала в Белломонте, держа открытым городской дом и время от времени наведываясь в него, чтобы не утратить связи с миром. Однако она предпочитала регулярные развлечения гостей на уик-энд ограничениям мертвого сезона. После праздников она уже больше не настаивала на немедленном приезде Лили в Белломонт, и при первой их встрече в городе Лили показалось, что в отношении Джуди к ней появился некий холодок. Было ли это выражением обиды на то, что мисс Барт пренебрегает приглашениями, или неприятные слухи добрались и до нее? Последнее казалось невозможным, однако Лили забеспокоилась. Если ее бродячие привязанности и пустили где-то глубокие корни, то это была дружба с Джуди Тренор. Лили верила в искреннюю привязанность подруги, хотя иногда Джуди и не стеснялась использовать дружбу в своих интересах, и Лили старалась во что бы то ни стало избежать малейшего риска отчуждения. Кроме того, она отчетливо сознавала, чем для нее может обернуться такое отчуждение. То, что Гас Тренор был мужем Джуди, долгое время служило сильнейшим доводом против притязаний Гаса к сближению и для отказа от обязательств, к которым он ее принуждал. Чтобы развеять сомнения, мисс Барт «напросилась» на уик-энд в Белломонт вскоре после Нового года. Она заранее разузнала, что предстоит многолюдный прием, который оградит ее от слишком настойчивых ухаживаний Тренора, и телеграмма его жены: «Обязательно приезжай», похоже, свидетельствовала о том, что ей, как всегда, будут рады.

Джуди встретила ее приветливо. Забота о большом количестве гостей всегда была для Джуди выше личных чувств, и Лили не заметила особых перемен в отношении хозяйки дома к себе. Тем не менее вскоре она поняла, что ее приезд — не очень удачное решение. Приглашенные были из тех, кого миссис Тренор называла «малахольными» — это было ее собственное наименование для людей, не играющих в бридж, и по привычке группировать людей в один класс по этому признаку она обычно приглашала их одновременно, независимо от прочих интересов. В результате складывалась нелепая комбинация лиц, которые не имели ничего общего друг с другом, кроме того, что они не играли в бридж. Противоречия назревали и развивались в группе людей, которых ничто не связывает, все усугублялось ненастной погодой и плохо скрываемой скукой и хозяйки, и хозяина. В таких случаях Джуди всегда просила Лили помочь сгладить углы, и теперь мисс Барт, решив, что от нее ждут именно этого, с привычным усердием взялась за дело. Однако вскоре она ощутила скрытое сопротивление ее усилиям. Если отношение миссис Тренор к ней не изменилось, то она определенно почувствовала охлаждение со стороны прочих леди. Случайные намеки на «вашу подругу Веллингтон Брай» или на «того еврейчика, который купил Грейнер-Хаус, кто-то мне говорил, что вы с ним знакомы, мисс Барт» давали ей понять, что она не в чести у определенной части общества, которая, позволяя себя развлекать, узурпировала право решать, каким способом это должно быть сделано. Еще год назад Лили посмеялась бы над этими слабыми признаками неприязни, уверенная, что ее очарование способно сломить любое предубеждение против нее. Но теперь она стала более уязвимой и менее уверенной в собственных силах противостоять осуждению. Если дамы в Белломонте не боятся открыто критиковать ее друзей, что мешает им делать то же самое и с нею за ее спиной? Страшась, как бы что-то в манерах Тренора не усугубило общее неодобрение, она искала любого повода, чтобы избежать общения с ним, и покинула Белломонт, уверенная, что провалилась по всем статьям.

В городе она возвратилась к занятиям, которые хоть ненадолго смогли отвлечь ее от горестных мыслей. Миссис Велли Брай после долгих колебаний и взволнованных совещаний с новыми подругами отчаялась на организацию грандиозного приема. Для того, кто не обладает широким кругом знакомств, подобная атака на все светское общество в целом сродни вступлению на территорию чужого государства без достаточного числа разведчиков. Однако такая стремительная тактика порой бывает весьма успешной, поэтому чета Брай решила попытать счастья. Миссис Фишер, которой они доверили бразды правления в этой афере, рассудила, что «живые картины» и дорогая музыка — те самые приманки, которые, скорее всего, привлекут желанную добычу. После продолжительных переговоров и виртуозной игры на определенных струнах, в которой миссис Фишер не было равных, ей удалось заставить дюжину модниц участвовать в серии «живых картин», для создания коих — о чудо убеждения! — удалось заполучить знаменитого портретиста Пола Морпета.