В доме веселья

Она прекрасно держалась до самого конца, но стоило ей отвернуться от тех, кто махал ей на прощание за бортом, как Лили сказала себе, что, кажется, маска вот-вот спадет и страх выглянет наружу.

Миссис Дорсет медленно повернулась. Наверное, ей нужно было время, чтобы справиться со своей мимикой, во всяком случае, она по-прежнему прекрасно ею владела, а затем, снова сев за чайный столик, сказала Лили с едва уловимой иронией:

— Полагаю, мне следует сказать «доброе утро».

Лили изготовилась ответить на поданную реплику, но чего именно от нее ждут, она понимала с трудом. Было что-то зловещее в том самообладании, с которым миссис Дорсет держала паузу, и Лили не без усилия дался беззаботный тон.

— Я пыталась увидеться с тобой утром, но ты тогда еще не проснулась.

— Да, я поздно легла. После того как мы разминулись с вами на вокзале, я решила, что мы обязаны вас дождаться, вплоть до последнего поезда. — Она говорила очень мягко, но с легчайшим укором.

— Разминулись? Вы ждали нас на вокзале? — Теперь, конечно, Лили заплыла уже слишком далеко в пучину недоумения, чтобы трезво оценивать чужие слова или следить за собственными. — Но я думала, что до отправления последнего поезда вы вообще не приехали на станцию!

Миссис Дорсет внимательно посмотрела на нее сквозь прищуренные веки:

— Кто тебе сказал такое?

— Джордж — я только что виделась с ним в парке.

— Ах, так это версия Джорджа? Бедняга Джордж — он был не в том состоянии, чтобы вспомнить, что я говорила ему. Утром у него был один из жесточайших приступов, и я выпроводила его к доктору. Не знаешь, он до него дошел?

Лили, по-прежнему пребывая в растерянности, молчала, и миссис Дорсет неспешно устроилась в кресле.

— Джордж задержится, чтобы с ним увидеться, — он ужасно разволновался о своем состоянии. А волноваться ему нельзя, любая неприятность тут же вызывает сильнейший припадок.

На этот раз Лили была уверена, что реплику ей навязывают. Но подана та была так внезапно и с такой невероятной дерзостью игнорировала все последствия, что Лили только и осталось недоверчиво переспросить:

— Любая неприятность?

— Да, как, например, остаться с тобой буквально на руках в такое подозрительное время. Ты, моя дорогая, слишком большая ответственность в таком скандальном месте и в столь поздний час.

От неожиданности и немыслимой дерзости сказанного у Лили вырвался удивленный смешок.

— Но, право, не ты ли обременила его этой ответственностью?

Миссис Дорсет приняла это с исключительной кротостью.

— Тем, что не обладаю сверхчеловеческой догадливостью, чтобы предвидеть вашу пугающую спешку на поезд? Или воображением, чтобы поверить, что вы бросили нас — ты и он наедине, — вместо того чтобы спокойно ждать на вокзале, пока мы вас догоним?

Лили вспыхнула: было совершенно ясно, что Берта преследует заранее намеченную цель. Однако при такой неминуемой развязке к чему эти детские попытки избежать ее? Столь беспомощное притворство обезоружило Лили — это ли не лишнее доказательство того, какой мучительный страх испытывает бедное создание?

— Нет. Надо было просто оставаться с нами вместе в Ницце.

— Вместе с вами? А не ты ли при первой же возможности улизнула с герцогиней и ее дружками? Дорогая Лили, ты не девочка, чтобы водить тебя за руку.

— Да и нотации мне тоже ни к чему, Берта, в самом деле!

Миссис Дорсет укоризненно улыбнулась ей:

— Нотации? Тебе? Боже упаси! Я просто старалась по-дружески намекнуть. Но все обычно наоборот, не правда ли? Я должна получать намеки, а не раздавать их: я положительно живу среди намеков последние несколько месяцев.

— Моих намеков — тебе? — уточнила Лили.

— О, в основном на то, чего не надо делать, не надо видеть и кем не надо быть. И думаю, я принимала их с восхищением. Только, моя дорогая, если позволишь мне так выразиться, извини, что я не предупредила тебя, когда ты зашла слишком далеко в своей беспечности.

По спине мисс Барт пробежал холодок страха: мысль о предательстве, похожая на блеск ножа в сумерках. Но сострадание на миг стало сильнее желания отпрянуть. Это бессмысленное излияние яда было не что иное, как попытка замаскировать путь, по которому существо пыталось бежать. Лили уже готова была воскликнуть: «Бедняжка, хватит юлить — иди прямо ко мне и мы вместе найдем способ выбраться!» — но слова эти угасли от непроницаемой наглости Бертиной улыбки. Лили безмолвно и спокойно приняла ее последний удар, позволив ей до капли излить всю накопленную фальшь, а затем, не говоря ни слова, встала и ушла к себе в каюту.

Глава 3