В доме

Квентин казался по-настоящему взволнованным. Чтобы развязать язык, он выпил несколько глотков.

– Пару лет назад мне позвонил дедушка. Он спросил, помню ли я ту ночь, когда отправился воровать конфеты. Еще бы, такое не забывается. И тогда он мне сказал, что «он» вернулся.

– Кто «он»?

– Я задал ему тот же вопрос. Он сказал, что имеет в виду того пришельца, которого я заметил в кухне. Он снова был на том же месте, прятался за холодильником. Дедушка его видел.

– На что он был похож?

– Я тоже спросил об этом. Он сказал, что не может рассказать по телефону. Я решил, что он просто хочет, чтобы я его навестил.

– И что?

– Больше дедушку я не видел. На следующий день он умер от сердечного приступа.

– Ну сочиняешь! – воскликнула Матильда.

– Ничуть. Я рассказал об этом родителям, но их это не впечатлило. Они считают, что он уже к тому моменту выжил из ума.

– Но при этом твои родители нашпиговали дом камерами.

– Ладно, тут я соврал. На самом деле они тут от воров, а не от загадочных пришельцев, выдуманных дедушкой и его внуком.

– Она была закрыта! – вдруг закричала Камилла.

Она стояла у входа в подвал с бутылкой водки в руке.

– О чем ты? – удивился Максим.

– Дверь в подвал! Она приоткрыта.

– Ну и что?

– Я ее закрывала. Я точно помню.

– Наверно, не слишком плотно, – успокоил ее Квентин.

– Нет же, я проверила.

– Хочешь сказать, что в доме есть кто-то еще? – спросил Жюльен.

– Квентин, это ты! – накинулась на него Мари. – Это ты пытаешься заставить нас поверить в твоих «пришельцев». Будто они там, внизу, и это они напугали Камиллу, да?

– Я и правда хотел напугать вас своими историями. Даже проштудировал эти книжки, чтобы найти подходящие аргументы. Но одно я знаю точно: к этой двери я не прикасался. Клянусь могилой своего дедушки!

Вечеринка подошла к той стадии, когда алкоголь, выпитый за время игры и в качестве штрафа за испуг, начал действовать. Граница между выдумками и реальностью постепенно стиралась. Правда и вымысел перемешивались настолько, что они, чувствуя присутствие посторонних в доме, не осознавали реальную опасность, которая им грозила…

11

Ça fout la frousse, mon truc t’étouffe comme le couscous
C’est la grosse secousse dans la brousse[18].

Расположившись в гостиной, под песню Аpocalypse 894 группы Stupeflip они поглощали дьявольские спагетти, как назвал их Максим. Он приготовил особый соус из свежих помидоров, лука, корейки, чеснока и всех специй и перцев, которые попали ему под руку. Перерыв на еду сопровождался раскатами хохота. Они совсем позабыли о Клемане и не беспокоились о причинах его отсутствия. После того как Леа отправила еще два сообщения в его голосовую почту, они решили, что Большой Лох недостоин войти в их компанию. Мари с удивлением обнаружила, что ее фотоаппарат вновь заработал, и стала безостановочно щелкать веселящихся друзей.

– Я объелась, – сообщила Леа.

– Что, даже не попробуешь макруды моей мамы? – спросил Мехди.

Она собиралась было ответить, что у нее в желудке не осталось места для печенья из манного теста и фиников, жаренного в масле и облитого медом, но, вспомнив, как болезненно Мехди реагирует на все, что связано с его матерью, передумала.

– Съем одно ради удовольствия.

– Она же специально для вас готовила! – уговаривал всех Мехди.

Снаружи дождь ненадолго перестал, а гроза удалилась. Напряжение в компании спало. Из колонок продолжала играть музыка, и где-то между Эминемом и Chinese Man Камилла не выдержала, поднялась с дивана и принялась танцевать. Она могла двигаться под любую музыку, всегда оставаясь грациозной и чувственной.

Максим глядел на нее как ребенок на фею, готовую исполнить его желания. С самого первого дня он влюбился в Камиллу, с тех пор как она сказала ему: «Привет, меня зовут Камилла, а тебя?» Эта сцена до сих пор не выходила у него из головы. Камилла пользовалась популярностью в лицее, при этом она не была задавакой. Она не собирала вокруг себя свиту, а сама охотно шла навстречу другим, словно извиняясь за свою красоту и ум.

День, когда они решили объединиться в банду и включить в нее Камиллу, стал для Максима самым счастливым. Это значило, что у него появилось преимущество перед другими, даже несмотря на то, что по правилам не разрешалось заводить шашни внутри компании, ради ее сохранения. Поскольку Леа и Квентин нарушили это правило, а Жюльен был геем, из соперников у Максима оставался только Мехди. Несмотря на обаяние и красноречие последнего, между Мехди и Камиллой ничего не было. Во всяком случае, Максим ни о чем таком не знал. Но сам он тоже не предпринимал никаких попыток, чтобы его надежды не рухнули раз и навсегда. Однако в тот вечер он осмелел от алкоголя и, сладострастно извиваясь перед ней под песню Камилы Кабельо, решил сделать ставку.

Havana, ooh nah nah
Half of my heart is in Havana, ooh nah nah[19].