В доме

– Кто из нас никогда не отправлялся в воображаемые миры, кроме счастливых имбецилов?

– Седьмой вопрос: тебе доводилось производить на кого-то плохое впечатление?

– Неоднократно. Но, надеюсь, к этому самоинтервью это не относится.

– Последний вопрос: кажется ли тебе, что тебя прямо сейчас преследуют?

– Да, с тех пор, как пропали мои друзья. Это случилось со мной впервые. Я чувствую, что за мной следят, мне угрожают. Кто? Понятия не имею. Но мне страшно.

Она оглянулась и заключила:

– Ну вот, я закончила. Господа судьи, господа священники и господа психиатры, я не виновата, в меня не вселился дьявол, и я не сошла с ума. Возможно, в течение следующего часа я тоже исчезну. Надеюсь, это свидетельство поможет вам нас найти.

Она выключила телефон, вынула пробку из ванны, выпуская воду, и села на бортик.

Теперь оставалось привести в исполнение третье решение, которое она приняла: найти того, кто подходит на роль виновного больше ее.

49

Леа решила как следует обыскать весь дом. Но сначала надо было заварить крепкого чаю, чтобы набраться сил. А еще поставить музыку, чтобы «забить страх», как выражалась Камилла. Она выбрала песню Redbone Чайлдиша Гамбино.

Daylight
I wake up feeling like you won’t play right
I used to know, but now that shit don’t feel right

[36].

Леа начала машинально наводить порядок, но потом поняла, что так она уничтожает улики. Ведь она находится на месте преступления, которое неизбежно станут тщательно изучать полицейские специалисты. Поэтому она просто попила чаю, съела один макруд и заглянула во все комнаты, словно играя в прятки, готовая в любой момент увидеть девочку в хирургической маске или инопланетянина, вооруженного камнями.

Выбранный трек закончился, музыка прекратилась, и дом вновь погрузился в тишину. Закончив осмотр второго этажа, Леа убедилась, что он пуст. Остался только чертов чердак.

Чудом не споткнувшись о камни, рассыпанные по коридору, Леа стала подниматься по узкой лестнице. Ее сердце забилось быстрее. На полпути она в нерешительности остановилась, но пошла дальше. Она просунула голову на чердак, вдохнула пыль и зажгла фонарик на своем айфоне. Луч осветил картонные коробки. Леа на всякий случай позвала:

– Эй! Есть тут кто?

Ее голос затих под стропилами, после чего послышалось шуршание, как ей показалось, летучей мыши. Если задержаться подольше, то летающий грызун наверняка окажется у нее в волосах. Она поднялась на последнюю ступеньку, раздался скрип, она замерла, но потом решила, что ее присутствие здесь уже не секрет.

Она подошла к первой коробке, из-под лазерного принтера. За ней были другие, большие и маленькие, подписанные фломастером: «Карманные издания», «Домашнее белье», «Детская одежда», «Обувь», «Игрушки», «Архив»… одна из коробок вообще оказалась пустой. Но вдруг ее внимание привлекла надпись: «Фотоальбомы».

Квентин говорил, что его семейные фотографии потерялись во время переезда.

Но вот же они, фотографии, перед ней.

Коробка была небольшой, но тяжелой. Она оттащила ее к лестнице и спустила по ступеням. Внизу она отклеила скотч, которым была замотана коробка, и увидела целый ряд альбомов в черных с позолотой обложках. Леа взяла первый попавшийся. Он был посвящен свадьбе родителей Квентина. Она быстро перелистала страницы с незнакомыми и неинтересными ей лицами.

Потом взяла другой. Он начинался с рождения Квентина. Красивый розовый младенец лучился счастьем. Перелистывая страницы, Леа была поражена радостью, которая исходила от фотографий. Окружавшие новорожденного люди ликовали так, словно они отмечали рождение Мессии. Даже врач и медсестра, принимавшие роды, гордо позировали с Квентином. Может, у родителей были сложности с рождением ребенка и они считали его появление чудом? Квентин ей об этом ничего не рассказывал. Он становился очень скрытным, когда речь заходила о его семье и особенно о детстве.

Он был на сотнях фотографий, сделанных под всеми возможными ракурсами. Снимки заполняли несколько альбомов. Первые шаги, первое Рождество, первый день рождения, первые мгновения всего того, из чего состояло его детство, – все было собрано в этой коробке. Сидя на полу посреди коридора, Леа перелистывала страницы прошлого своего друга, недоумевая, почему он никогда не позировал со своими родителями, которые на этих снимках ограничивались лишь второстепенными ролями.

Она стала просматривать другие альбомы, в которых была увековечена юность Квентина. Здесь он тоже был единственной звездой. Леа задумалась. Зачем все эти моменты счастья сослали на чердак вместе со старым бельем и пожелтевшими от влаги и времени архивами? Почему Квентин соврал ей, что альбомы потеряны, в то время как в них нет ничего компрометирующего? Что они скрывают?