В дороге

— То, с чем обращается к нам глава хуторской администрации, мы посильно делаем. Но плохо то, что, как и прежний председатель Совета, он — нищий. Он просит. Он ходит с протянутой рукой. Разве это власть? У него должны быть деньги, которые мы должны платить в виде налогов. На землю налог, на воду, на коммунальное хозяйство. Мы должны платить, а он на эти средства обеспечивать нормальную жизнь хуторян. А теперь… Дали мы школе двести тысяч… Выложили около трех миллионов на оборудование зубного кабинета. А другие?..

Рано ли, поздно на этот вопрос придется отвечать. Одни дали. А другие не дали. И не дадут. «Степь» всю «медицину» не потянет. Да еще хорошо нынче год удачный, с доходом. А завтра — неурожай. У «Степи» карман опустеет. Не придется ли хуторянам зубы лечить лишь в урожайные годы?

Что ни говори, как ни загадывай по-доброму наперед, а хутор Попереченский потерял очень многое. И дело даже не в рушилке для гречки и проса, не в сепараторе, не в прессе для масла, которых после дележа не сыщут: «Там же были… Брезентом накрыты». — «Были, да сплыли…» Дело не в почте, которая теперь приходит на хутор в неделю раз, и если газету выписываешь, получай сразу пачку. Коли есть что получать. Средняя школа на 1994 год выписала по бедности лишь «Комсомолку» да «Учительскую». Все это вроде жизненные мелочи: закрыты баня и клуб. Пустая двухэтажная контора, в которой стекла бьют. И молоковозы теперь из Попереченского не спешат в райцентр. Потеряли работу женщины. Хорошо это или плохо?.. Кому как… Если муж работает, проживут. А если нет мужа? Чем жить?

От хутора Попереченского осталось одно несладкое воспоминание, от которого не уйти. Думается мне теперь о тех детях — на хуторе ли Бударка или на 2-м отделении в «Рассвете»… О тех ребятишках, которые после развала совхоза не учатся в школе. Непривычно это для нас. Умом понятно: такие пришли времена. Но горечь на сердце. И от этого никуда не уйти.

* * *

Колхоз «Путь к коммунизму» того же Котельниковского района был распущен по воле общего собрания, как и «Аксайский», год назад, в начале 1993 года. Так же, как в Попереченском, годом ранее вышел из колхоза главный агроном с группой механизаторов, занявшись зерноводством. Сравнивая жизнь и заработки новых хозяев и свою, через год разошелся и весь колхоз.

19 тысяч гектаров пашни. 3,5 тысячи крупного рогатого скота, 850 дойных коров. До 18 тысяч овец было в колхозе, до 3 тысяч свиней. Сдавал государству «Путь к коммунизму» до 2 тысяч тонн молока в год, до 800 тонн мяса, 400 тонн шерсти, хлеба почти 14 тысяч тонн.

Нынче, через год после колхоза, овцеводство практически ликвидировано. От крупного рогатого скота осталась лишь ферма в Нижних Чернях. Там люди не разошлись, образовав свой хуторской колхоз.

И все остальное — судьба школы, детского сада, торгового центра, бытовых служб — такое же, как в Попереченском. Правда, детский сад после двухмесячного закрытия работает вновь, держась на энергии В. С. Пименовой, его заведующей.

* * *

Вечер февральского дня. За окном — желтый закат. Наконец-то и к нам пришла зима. Но без снега. На воле — холодно, ветрено. В догорающем дне есть что-то печальное — в сумерках его, в первых огнях домов, в наступающей ночи. День прошел. Еще один день нашей жизни.

Из последней поездки вернулся я неделю назад. И чуть раньше, в начале января, в конце декабря, тоже была дорога. А что помнится?.. Сладкого мало.

В последний раз, в одном из бывших колхозов, сказано было с горечью:

— Чего без толку говорить? Ездите, глядите… Помог бы кто.

А месяцем раньше в районном агропроме и вовсе на меня в атаку пошли:

— Это вы виноваты! Вместо того чтобы своим делом заниматься, вы колхозы разваливали, писали, подстрекали! Вот теперь радуйтесь!

Что ответить… Потом, когда улеглась горечь, подумалось с усмешкой: «Оказывается, как мы, литераторы, сильны. Страну перевернули…»

Нет, это жизнь повернула! А на земле, на селе поворачивает в русло естественное. Не мог же спутанный, скованный крестьянин вечно сидеть на привязи. Без права стронуться с места, без права переменить судьбу, без права работать по своему разумению и силе.

Потому что никакой самый плохой хозяин, недоумок, не станет держать корову, которая в день дает стакан молока — 0,2 литра, как и сегодня пишется в строке отчета. Он не станет держать 147 свиноматок, из которых только 13 принесли приплод. А среднесуточные привесы в 19 граммов? Это ведь не вымысел, не страшный сон, а наше сельскохозяйственное производство дня вчерашнего и нынешнего.

Но как больно, как страшно порой свершаются перемены. Как тяжело даже просто видеть, глядеть, когда не человеческий разум, а страсти вершат судьбу.

Милая молодая женщина Валентина Владимировна Анопко, глава Пимено-Чернянской сельской администрации, с болью говорит: