В другой раз повезет

— Десять минут осталось. Гляди, чтобы соус не свернулся!

— Только не в мою вахту, — отвечает Зоя.

Правда, впрочем, заключается в том, что всякие гадости так и норовят приключиться именно в ее вахту: например, роман Ричарда с куколкой, которая продала им каяк в «Хайкерс-хейвен» — тот самый каяк, который Зоя купила Ричарду на день рождения, чтобы приблизить его к Природе. Зоя постоянно подталкивала Ричарда к расширению жизненных горизонтов: до сих пор его отношения с Природой сводились к наслаждению ее плодами, в особенности — изысканными сырами и бароло, так что (не без связи с последним фактом) Зоя считала, что физические упражнения ему не повредят. Вот он и расширил свои горизонты за пределы моногамии, а она его простила — приняла «кризис среднего возраста» в качестве оправдания, —  а потом, через полгода психотерапии и самобичевания, выяснила, что девица никуда из его жизни не делась. Все это было достаточно ужасно само по себе, а ведь вдобавок ко всему этому она поддержала его желание сменить род деятельности с работы в банке за приличные деньги на какую-то зачаточную консультативную практику прямо из дома, что, как она теперь понимает, одновременно и сделало его гораздо беднее, и открыло ему кучу возможностей ей изменять.

От собственного идиотизма ей тошно. Ее судьба — катастрофа, сотворенная ее собственными руками. Так она теперь и дала этому соусу свернуться. Всему есть предел.

— У вас с Ричардом осложнения? — интересуется Джуди.

— А ты чего спрашиваешь?

Действительно, чего? Зоя проявила осторожность: печальную повесть своего брака рассказала только ближайшим друзьям, среди которых ни одного члена семьи, кроме Марианны. Неужто Марианна проговорилась?

— Так есть осложнения?

— Чего мы сейчас об этом? Там индейка не готова?

— Ну ее, индейку, — говорит Джуди.

Заявление, подобное взрыву бомбы. Не было еще такого, чтобы Джуди Хеннесси говорила про индейку «ну ее».

— Мам, сейчас не время. Там люди ждут.

— Не увиливай.

— У нас с Ричардом не все прекрасно, но давай сперва ужин подадим, ладно?

— Скоро там? — осведомляется Ларри, входя на кухню. — Если через пять минут еда не окажется на столе, Марианнины отпрыски разнесут дом.

— Тогда впрягайся, — командует Джуди, причем в ее голосе явственно звучат истерические нотки. — Ты что думаешь, ужин сам на стол влезет?

Опешив — с точки зрения Зои, у него есть на это полное право, — Ларри пятится.

— Сейчас твоего брата позову, — обращается он к Зое и исчезает в арке — как раз когда Зоя произносит:

— Все что угодно, только не это.

— Чего тут такое? — осведомляется материализовавшийся в ту же секунду Зак.

У Зака особый талант вызывать расстройства семейного организма, а потом включаться в запущенный процесс. Подмывает списать этот его талант на недавнее приобщение к телеиндустрии, но на самом деле воду в семействе он мутит с самого детства.

— Все нормально, — заявляет Зоя, сунув ему в руки стопку глубоких тарелок. — Сделай что-нибудь полезное. Вот, поставь на стол.

— У Зои с Ричардом осложнения, — докладывает Джуди.

— Да что ты говоришь! — изумляется Зак и ставит тарелки на кухонный стол.

— А что она говорит? — встревает Ларри, входя обратно.

— Папа, — сурово произносит Зоя, — нужно нарезать индейку. Нож и вилка вон там, рядом с блюдом.

— На блюде, — уточняет отец, снимает пиджак и закатывает рукава рубашки.

— Марианнины деточки головы себе расшибут, если мы их срочно не накормим, — сообщает Лидия, которая умеет не только цапаться с невесткой и портить любые продукты, но еще и вламываться куда не просят и говорить что не надо.

— Мы почти готовы. Нальешь клюквенный соус вон в ту миску? — спрашивает Джуди. — А я его согрею.

— Ой, забыла сказать, — спохватывается Лидия. — Не принесла я соуса. Он в магазине закончился.

— А чего не позвонила? Я б его за пять минут сготовила.

— Помимо всего остального? Глупость какая. Никто и не заметит. Клюкву вообще никто не ест.

— Я ем, — оповещает ее Джуди. — Как тебе прекрасно известно.

— Лидия, через пять минут все будет готово, — оповещает тетушку Зоя. — Можешь позвать всех к столу и рассадить по местам.

— А Ричард что, не придет? — интересуется Лидия.

— Он у двоюродных, — объявляет Зоя.

— А я думал, он у матери, — вклинивается Зак на диво громким сценическим шепотом.

Чистый инстинкт заставляет ее вскинуть руку выше плеча, а потом резко выбросить вперед — инстинкт прирожденной спортсменки или животного, на которое напали. Поварешка остается продолжением ее руки, пока она эту поварешку не выпускает, и только потом превращается в самостоятельную единицу, летящую в пространстве и больше не подчиняющуюся командам того первобытного участка мозга Зои, который дал всему этому начало. Поварешка вращается, пролетает высоко у Зака над головой, опускается по живописной дуге и шмякается Марвину в самую середину лба.

— Блин! — верещит Марвин.

— Марвин! — взвизгивает Лидия. — Что за выражения!

— Зоя! Тебе сколько лет? Еще не хватало. — Джуди кидается к Марвину. Над гомоном голосов взмывает хохот Зака.

— В другой раз повезет, — объявляет он.

ГЛАВА 2 Марианна