Читаем В другом районе мира полностью

В другом районе мира

…Вчера еще было лето. Какие-то люди приходили чинить батарею. Потом пришлось проветривать (а лето вчера и закончилось) и мыть полы. Так хорошо никуда не ездить. Даже привыкаешь через какое-то время. Впрочем, скоро снова в путь. Города мелькают на пути из точки А в точку Б. Зато – точно знаю, куда хотелось бы однажды вернуться. Зато – я видела много облаков и много неба, знаков "пристегните ремни" и "не курить", железнодорожных путей с опаздывающими поездами, пока_холодных и еще_теплых сидений и поручней, помещений вокзалов, аэропортов, кофеен и туалетов, а также шоссе, подземок и людей, людей…

Алина Вишнякова

Биографии и Мемуары / Документальное18+

В другом районе мира: в стихах

2004

* * *

Меркнет свет, погасли свечи,Опустел осенний сад,Все, что хочешь, в этот вечерЗаберешь с собою в ад:Кольца, диски, сигареты,Фотографии, ключиЗвезды, поздние рассветы,Воск расплавленной свечи,Телефоны, сотни книг,Пожелтевшие листы…Все в один последний миг…Все, что только вспомнишь ты.

2005

* * *

Ты не ответишь – я заплачу;Пускай я все залью слезами,Но если я хоть что-то значу,Не сможешь ясными глазамиСмотреть мне вслед. Я не вернусь.Но, если хочешь, на прощаньеЯ дам любое обещанье.А может, в чем-то поклянусь.

Восток

Я бескрайний, бескрайний Восток…Сотни ритмов, пушистых ковровУ моих намозоленных ног,И почти совершенных мировБесконечный, прекрасный поток…Я бескрайний, бескрайний Восток…Ты, должно быть, безумен от ран,Раз так горько рыдаешь, пророк;Раз шумит Мировой ОкеанУ моих изувеченных ног…

Сегодня

Мои уродливые, милые,Вам нет конца.Мои ползучие, бескрылыеИ без лица…Запомнят ли, забудут лиВ который раз?Со мною холод разделиБесцветных глаз.И вот по улицам пустым,Где первый снег,Брожу с непризнанным святым,Он человек.И он бескрыл, и некрасив,И полубос.Я бормочу, он молчалив.На мой вопросОн не ответит… ТишинаСо всех сторон.Беззвучный смех… И я пьяна,И мрачен он.

2006

* * *

Худо, худо… Плачут вёсны…Я на самом дне.Если помыслы серьезны,Думай обо мне.Двадцать два часа волнений,Два часа на сон.Проживу без сожаленийМиг со всех сторон.

* * *

Из ста пламенеющих солнц за окномТы ярче и проще других.И мрачное прошлое кажется сном,Пределом ошибок моих.И сколько бы раз ни стреляли в упор,Я знаю, что выжить смогу.А ты по утрам восходи из-за горСветить на моем берегу.

* * *

От меня ничего не осталось,Даже памяти, горькой и тленной.Воспаленное солнце – взорвалось,Разметав естество по вселенной…Все померкло. Насмешка ли это,Я не знаю. Я вас – ненавижу,Презираю. Продайте мне лето —К вам с нижайшим поклоном. А нижеНичего больше нет…

Профиль

Откликнись. Я тебя любила.И не умолкну – не боюсь.Слова летят. Возьму белила,Замажу окна – посмеюсь.Потом на окнах забеленныхТвой профиль пальцем начерчуИ на ресницах опаленныхГадать не стану. Помолчу.И тишина. Скрипят качели.Из детства звук, из детства миг.Кто ты такой на самом деле,Безликий вор, чужой двойник?И вот все стекла в отпечатках.Гляжу в просвет. В просвете – ты.И дворник в хлопковых перчаткахМетет за окнами мосты.Почти тридцатое. Суббота.Упаковала мир за час.Где точка нашего отсчета?Кто верит в нас?.. Кто помнит нас?..

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное