В двух шагах от моря

Томас поправлялся в течение четырех месяцев; в первое время роль сиделки при нем исполняла Магда (Мелисса отказалась сразу и наотрез, заявив, что от подобных вещей ей делается дурно; к тому же ей приходилось заботиться о собственном маленьком ребенке), но потом ей это надоело, и она перестала за ним ухаживать. К счастью для Хорсмэна, он к этому времени оправился уже достаточно, чтобы заботиться о себе самостоятельно.

Прошло полгода со времени бойни в столовой, когда по инициативе Эдварда, перед этим о чем-то говорившего с Томом, было созвано очередное официальное собрание. Собственно, обитатели убежища и так почти все время находились в обществе друг друга и имели возможность обсуждать любые вопросы, не прибегая к формальным процедурам; так что официальный характер мероприятия должен был подчеркнуть важность и нетривиальность темы. Джордж, неизменно председательствовавший в то время на таких совещаниях, знал, о чем пойдет речь, и был мрачен; Дэвид сидел на другом конце стола с видом скучающим и равнодушным, заранее уверенный, что не услышит ничего умного и важного. Мелисса переводила испуганный взгляд с одного мужчины на другого.

«Говори, Эдвард», — сказал Джордж.

«Ну… — начал тот не слишком уверенно, — все вы помните, что произошло полгода назад. У нас погибли две женщины, и… а нам тут еще жить и жить много лет… в общем, я полагаю, что мы больше не можем позволить себе моногамию.»

«Что?» — тихо воскликнула Мелисса.

«У нас осталось две женщины на четверых мужчин, — сказал Эдвард уже грубее, намеренно считая и Дэвида, чтобы соотношение выглядело более внушительным. — И мы не можем согласиться, чтобы каждая женщина была только с одним. Или, тем более, вообще ни с кем», — он с вызовом посмотрел на Мелиссу.

«Мерзавец! — крикнула Мелисса. — Ты такой же маньяк, как твой братец Дэниэл! Только попробуй прикоснуться ко мне, грязный насильник!»

«Лисса, успокойся, — сказал Томас. — Никто никого не собирается насиловать. Мы хотим, чтобы всем в убежище было хорошо. Для этого просто надо отбросить некоторые условности, которые в нашей ситуации лишены смысла.»

«Почему бы вам не отбросить такую лишенную смысла условность, как секс?» — саркастически осведомился Дэвид.

«Подумай, Лисса, ведь мы будем жить здесь еще двадцать лет… тридцать… может быть, всю жизнь, — продолжал увещевания Том, игнорируя последнюю реплику. — Никаких других мужчин в твоей жизни уже не будет, пойми. Так чего ради упрямиться?»

«Мне не нужны никакие мужчины, кроме Рика, который погиб из-за вас!»

«У вас нет никакого права ее принуждать», — заметил Дэвид.

«Боюсь, Дэйв, что это зависит от результатов голосования, — возразил Эдвард с угрозой в голосе. — До сих пор мы все подчинялись решению общего собрания, даже если оно кому-то из нас не нравилось.»

«Я посмотрю, как Джордж проголосует за то, чтобы его жену тоже пустили по кругу!» — истерически хохотнула Мелисса.

«Не думай, что мне это легко, — ответил Джордж, мрачнея еще больше. — Даже когда я застрелил собственного брата, мне не было так погано. Но парни правы. Если мы не решим эту проблему, то рано или поздно все тут перебьем друг друга. И я вынужден…»

«Магда! — взвизгнула Мелисса. — И ты им это позволишь?!»

«Ты с детства спихивала на меня грязную работу, сестренка, — усмехнулась Магда, и хрипотца в ее голосе звучала особенно вульгарно. — Что ж, если ты намерена изображать из себя целку, мне придется поработать за двоих. Посмотрим, кто в итоге окажется в выигрыше.»

«Э нет, так не пойдет! — возмутился Джордж. — Моя жена не проститутка! Или все женщины в убежище имеют равные права и обязанности, или все остается, как есть. В конце концов, у Эда и Тома только два голоса из шести.»

«Предлагаю компромисс, — сказал Томас. — Пусть Мелисса сама выберет себе мужчину. Одного. А Магда… она ведь согласилась… Это будет справедливо — каждая пойдет на шаг дальше, чем до сих пор.» Он говорил это не без умысла, ибо давно заметил, что Мелисса, хотя и сторонится их всех, в особенности избегает Эдварда — должно быть, он слишком напоминал ей Дэниэла. Так что выбор получался очевидным…

«А если я откажусь?» — запальчиво спросила Мелисса.

«Тогда… ради мира и спокойствия в убежище… вопрос будет решен с помощью жребия», — ответил Джордж.

«Ну ладно, — решилась Мелисса. — Я выбрала. Это Дэвид.»

На лицах обоих претендентов отобразились изумление и возмущение. Дэвид усмехнулся.

«Но ведь Дэвид антисексуал!» — воскликнул Эдвард.

«Это мое личное дело, — холодно парировал Дэвид. — Как ты сам справедливо отметил, нас тут две женщины и четыре мужчины. И я — один из четырех, обладающий точно такими же правами, как остальные. С этой минуты Мелисса — моя жена, и оставьте ее в покое. Напоминаю, — ядовито добавил он, — что ключи от ящика с патронами — у меня.»