В двух шагах от вечности

Он слышал, что все энерготанкеры ушли в нейтральные воды, перестав подавать энергию в прибрежные города, и это сразу вызвало перегрузку в сетях и блэкауты. А торговый флот – который весь ходил под чужими флагами, снялся с якорей и ушел в Чили и Панаму, где сейчас Мировой совет концентрировал свои силы в секторе. Почти все корабли ушли без команды, на одной автоматике. И только несколько крохотных суденышек удалось догнать и развернуть.

На стихийном базаре, где торговали электроникой, судачили, что в тех же Чили и Панаме каждую неделю садятся сотни самолетов с техникой и бойцами Корпуса. Многие из которых и на людей-то, мол, не похожи. А техника не была похожа на обычные человеческие танки и бронетранспортеры. Что в Северной Америке формируется целых три дивизии добровольцев. А в Карибском море появился невиданный флот. Говорили, кольцо вокруг БСК и Мексики почти замкнулось. И что уже объявлена мобилизация добровольцев по всему миру. Контрреволюционных добровольцев. И что почти ничего не слышно из «свободных городов» на других континентах. А те вести, которые все же доносились через «огненную стену», говорили о том, что восстание в них или подавлено в зародыше, или утоплено в крови, или переродилось непонятно во что. В какое-то сектантство и средневековую дикость.

Много чего говорили. Но Максим не поддавался панике и другим не собирался позволять.

Вот над городом, над украшенными флажками улицами невысоких двухэтажных домов, пролетел на небольшой высоте выкрашенный в цвета национального флага мультикоптер НарВласти. Может, жечь электричество было не очень разумно, – но людям нравилось видеть, что они не одни, что их не забыли. Пестрому беспилотнику махали руками и приветственно кричали. Когда он спустился ниже, с него зазвучала музыка. Сначала это был гимн Мексики, а потом – боевой марш «Авангарда», на испанском, английском, русском и почему-то китайском:

Смерть уходящему миру
Мерная поступь несет.
Слуг всех проклятых лживых кумиров
Бегство теперь не спасет!

Из Китая Максим никого не знал, а вот русскоязычных добровольцев было довольно много, поэтому быстро нашелся поэт, пожелавший остаться неизвестным, который перевел первоначально написанную по-испански боевую песню на язык Пушкина.

Сегодня в кои-то веки у них выдался свободный день, и восемь человек «вильистов» – бойцы Второй интербригады, все мужчины от тридцати до сорока – в шортах и плавках, а не в обычной тропической полувоенной форме лежали на пляже и пытались расслабиться. Получалось так себе. Их можно было легко отличить от праздной толпы. Они держались кучкой, да и вид у них был более сосредоточенный, чем у обычных отдыхающих. Которых на пляже хватало, хотя город был практически на осадном положении, – разве что общий вид у толпы был более потрепанный и бедный, чем раньше.

Бестолково носились вечно голодные чайки, на золотой песок накатывали пенные валы, там, где уже прошел отлив, осталась после них морская фауна – морские звезды, медузы, створчатые моллюски, крабы и какие-то мелкие рачки, названия которым Макс не знал. Наловить себе sea-food на ужин партизаны не сумели, только развлеклись. Хотя и купаться как-то почти не тянуло. Наплавались на последних заданиях. Купить на рынке морепродуктов тоже не смогли – тот оказался закрыт, а на воротах висел замок.

Вдалеке белел единственный парус.

Единственный, потому что блокада. Выход в море запрещен. Что за идиот? Да и его сейчас завернут, окликнут из мегафона. Для его же блага – иначе в открытом море потопят подводные дроны «миротворцев».

Пляж теперь выглядел куда менее чистым. Упаковки от чипсов и мороженного, банановая и апельсиновая кожура и другой сор покрывали его ковром. Кожура-то ладно, сгниет. Биоразлагаемые упаковки тоже не страшны. А вот пластик хорошо бы убрать. Но половина роботов-уборщиков были неисправны, а люди-уборщики – слишком дороги, если им платить, а у новой власти после эмбарго и блокировки счетов денег было еще меньше, чем у старой.

В море за электромагнитными и сетчатыми барьерами мусора было не меньше. В основном он был мелкодисперсный – его приносило течениями из океана, где колыхалось огромное Атлантическое пластиковое пятно – младший брат Тихоокеанского пятна, размером с три Франции, которое обладало даже шуточным флагом, почтовой маркой и футбольной командой энтузиастов. Одно время его ликвидировали, но оно снова «наросло». Были и крупные фракции мусора.