В джазе только чижик-пыжик

— Знаешь, тебе двадцать пять лет, ты уже большой самостоятельный половозрелый мальчик. Что мне твоя честь? Береги ее сам, как говорится, смолоду… — парировала Цветкова. — Сказал бы уже, что узнал. Не зря же меня разбудил. Или ты все еще под впечатлением?

— От чего? Ты про Лизу? Меня давно это не впечатляет. А расскажу я все в нашем кафе. Сама знаешь почему? — Петр нарочито покрутил головой по сторонам, намекая, наверное, на то, что и стены имеют уши. — Приходи в себя и пошли.

— Давно бы так! Мне мгновенно стало лучше. Сейчас соберусь…

— Здравствуйте! — узнав их, бодро поздоровалась официантка. — Рада, что вы снова выбрали наше заведение!..

— Да мы тут часто теперь будем, две недели в психушке у нас оплачены, — заверила ее Яна, сразу же уняв эту ее профессиональную радость.

— Принесите-ка нам вкусный, сытный завтрак на свой вкус, минералки и кофе, — заказал Петр впавшей в легкий ступор официантке, которая, впрочем, тут же и удалилась.

Скоро их столик из искусственного камня был щедро уставлен двумя порциями сырников со сливочным соусом и живыми лесными ягодами, яичницей с беконом и вялеными томатами и двумя порциями блинчиков с творожной начинкой, сдобренной свежей земляникой.

— Ого! Впечатляет!.. — воскликнула Цветкова. — Жаль, что есть я совсем не хочу.

— Поешь хоть немного. В нашем-то дурдоме такого точно не будет. Вот зачем ты спугнула эту милую, молодую девушку негативной информацией? Она теперь решит, что я реальный псих, и не согласится на свидание, — почти искренне расстроился Петр.

Официантка принесла кофе, и Яна накинулась на него, обхватив чашку ладонями.

— А как же Лиза?! — сделав большой глоток, спросила она. — Уже побоку? Пройденный этап?

— Я на будущее…

— Жеребец! Альфа-самец!.. Не надорвешься?

— Я в отца. У него всю жизнь было много женщин, — без задней мысли ответил парень. Легкая тень пробежала по лицу Яны, но она сдержалась, не подала виду.

— Я показал Лизе фото Ивана Георгиевича, — начал рассказывать Петр.

— Надеюсь, не в самый интимный кульминационный момент напугал девушку фотографией этого лысого дяденьки? — ехидно спросила Яна.

— Сразу после, — спокойно ответил Петр. — Так вот, она его узнала! Этот мужчина лежит у них в клинике и проходит как пациент номер четыре.

— Даже под псевдонимом не лег? — спросила Яна, вцепившись опять в чашку с кофе так, словно никак не могла согреться.

— Не все так просто. У них есть закрытый блок. Там лежат пациенты под номерами. Всего пять палат. Наш — в четвертой.

— Это я поняла. И?… — поторопила Яна.

— В этот блок входят по специальным магнитным карточкам-пропускам. И никто никогда не выходит. Я имею в виду, из пациентов, — закончил мысль Петр.

— Так наш клиент — настоящий псих? И как мы к нему попадем в его строгий блок? — вслух уже размышляла Цветкова. — А если все-таки до него доберемся, чем он нам поможет?…

— Ну, во-первых, псих он или нет, этого мы не знаем, во-вторых, может, он просто сильно спрятался, а в-третьих, гениальные люди часто бывают несколько не в себе…

— Только мы с тобой не врачи, чтобы справиться с гением не в себе! Но отступать нельзя, раз мы уже здесь. Там охранник? — спросила Яна, поправляя грудь таким уверенным отточенным жестом, словно она у нее на самом деле была.

— Нет, магнитная карточка-пропуск только у определенных сотрудников, — сказал Петр и сразу же торопливо добавил: — Спрашивал, спрашивал!.. У Лизы ее нет.

— Но она знает, у кого есть.

— Конечно, знает. Я понимаю, к чему ты клонишь. Попрошу ее помочь. Только по слухам, пациенты лежат там в глубоком медикаментозном сне. Мы не сможем проникнуть к Ивану Георгиевичу, поговорить с ним и спокойно уйти, если это правда.

— Значит, похитим его и наконец-то выясним правду и выполним просьбу Мартина, — спокойно ответила Яна и все-таки занялась аппетитными сырниками.

— Легко сказать — похитить!.. — проговорил Петр, отрываясь от еды. — Как мы это сделаем?

— Без помощи не обойтись. Знаю я одного человека, который все сможет, все найдет и со всеми договорится.

— Работает в госструктурах или в снабжении? — спросил Петр.

— Всю жизнь служит в театре юного зрителя ведущим артистом. Он и принц, и Кощей, и Бармалей, и много еще кто. Они с театром часто в Питере на гастролях бывают. Так Иван Демидович квартирку себе здесь прикупил. И без гастролей часто наезжает.

Яна наконец-таки воспользовалась телефоном, но не своим, так как он был разряжен, а Петра.

— Отец? Это я… Да… У меня к тебе просьба, — сказала Яна и после лаконичного изложения просьбы вернула телефон Петру.

— Отец? Это — твой отец?! — спросил он.

— Что тебя пугает? Я сама не так давно это узнала. Но он нам поможет, я в нем и не сомневалась. Причем, в отличие от матери, без всяких нравоучений, психов и истерических загонов. Расслабься, нормальный он дядька, тебе понравится.

— Не сомневаюсь, — ответил Петр.

Витольду Леонидовичу часто в жизни приходилось объяснять людям, почему он работает патологоанатомом, и отвечать на типичные, неудобные вопросы.

— Неужели вам это нравится? А вам не страшно? А у вас самого есть какие-то отклонения? Обиды на людей?…