В джазе только чижик-пыжик

И тут же получил от Анны жесткую оплеуху. Она рассекла ему бровь.

— Заткнись, студент! Ты у меня первым сдохнешь! Твой папа загнулся счастливым — не пришлось сыночка хоронить. Какая-никакая, а тоже удача, — поправила свою прическу Анна. — Все! Решено! Стану блондинкой, тупой беззащитной дурочкой, которую мужики будут защищать и любить. Я постараюсь. Я умная, училась на отлично, работала, служила… — Анна вскинулась. — Так, и где флешка, Петюня? Или мне начинать резать твою несостоявшуюся мачеху на кусочки прямо сейчас? Учти, мне терять нечего! Я уже давно созрела для счастливой и сытой жизни. А вы решили мне помешать? Не нервируй меня, мальчик!

— Могу показать, где флешка. Если всех отпустишь, — сказал Петр.

Анна поставила ему ногу в тяжелом ботинке на пах и надавила.

— Салага, ты мне условия будешь ставить? Могу приказать своему помощнику изнасиловать ее прямо сейчас. Ты все равно мне все отдашь. Единственно, что я могу тебе обещать, оставить всех в покое временно. Отвяжи его! — скомандовала Анна.

Помощник метнулся к Петру и, ловко орудуя ножом, быстро развязал его. Тело молодого человека упало на землю.

— Он не пойдет сам — руки-ноги затекли. И обезвоживание, — подал голос помощник.

— Напои его! Поставь! Или что? Может, мне ему массаж сделать? Кто ж знал, что этот сопляк еще пригодится? Думала, расходный материал, — сплюнула Анна.

— А эту куда? — спросил помощник, показывая на Яну.

Анна на секунду задумалась, потом сказала:

— Снимай этот кусок мяса с цепей и насади эту белобрысую крысу на железный крючок. Сломай ей хребет. Пусть повисит кукла! А этого, — кивнула она на Виталия Николаевича, — примотай к стулу.

— Не смей! Нет! Не трогай ее! Я же все тебе отдам! — забеспокоились сразу и Петр, и Виталий Николаевич.

Но помочь Яне они ничем не могли, а Витольд Леонидович вообще был без сознания.

Анна нажала на кнопку пульта и приподняла с пола Виталия Николаевича. Ее помощник грубо перетащил бедолагу на освободившийся стул и привязал.

— Прости, любимый. Возможно, ты когда-то давно сделал неверный выбор и разочаровал меня. Но вся жизнь из этого, по сути, и состоит, из выборов. Мы выбираем, нас выбирают… — фальшиво пропела она. — А правильно ты выбрал или нет, покажет время и твой достаток.

Помощник Анны схватил Яну, поднял на вытянутых руках, словно она была пушинкой или перышком, и с силой нанизал ее бренное тело на железный крюк под оглушающие вопли Виталия Николаевича и Петра. Странно, но не кричала только Яна, хотя, конечно, от такого зверского обращения она сразу же должна была потерять сознание или даже умереть. Но случилось совсем другое. Зависнув в воздухе, буквально не больше чем на секунду-другую, Яна с грохотом сорвалась вниз. Что-то там у них порвалось или сломалось.

Она упала на помощника Анны и сбила его с ног. Яна оказалась сверху и что есть силы впилась своими длинными ногтями ему в ушные проходы и, кажется, в глаза на максимально возможную глубину. Она просто проткнула его барабанные перепонки и распорола веки. Он, оглохший и ослепший, заорал, схватившись за окровавленную голову, вернее пытаясь вырвать из своей головы ее руки. Но Яна не поддавалась. От боли он начал терять сознание, но все же совладал с ней, повалил на землю и начал ее душить. На выпавший из рук помощника автомат никто не обратил внимания. Кроме Петра. Как он сумел онемевшими, бесчувственными руками схватить его, Петр и сам не понял. Но у него получилось, и короткая очередь прошила спину напавшего на Яну бандита. Тот рухнул на Яну, но скользкий от собственной крови тут же соскользнул с нее. Яна с омерзением оттолкнула его от себя.

Все это произошло так быстро и настолько неожиданно, что Спецагент Анна не сразу пришла в себя и обрела способность соображать и действовать.

— Ах, ты!.. — воскликнула она.

Анна выхватила свой пистолет и направила его ствол на Петра. В эту же секунду Яна бросилась на него и накрыла своим телом, получив два выстрела в спину на уровне сердца.

Она еще успела услышать крик Виталия.

— Яна!..

Крик, полный отчаяния и любви, а может, и освобождения — она больше не будет мучить его отказами.

Еще Яна услышала третий выстрел, но поняла, что это эхо, отголосок выстрелов, вошедших в нее. Это было предпоследнее, что она почувствовала. Последним же были объятья Петра, кажется, слезы и поцелуи. И дальше боль, уводящая в темноту.

Глава девятнадцатая

«Почему же так тяжело? — думала Яна. — Ну, вот от чего я не могу дышать? Я же не курю, всегда обещали, если не закурю, дышать буду хорошо. Враки, значит. Надо было курить и никого не слушать. Я что, солдат, которого раздавил танк? Вопрос, почему не до конца? Что за полумеры?…»

— Она приходит в себя, — услышала Цветкова смутно знакомый голос.

«О ком речь? — подумала она, и тут боль в легких усилилась. — О, нет! Похоже, обо мне!»

Она открыла глаза и совсем близко увидела четыре встревоженных мужских лица. Все четверо беззастенчиво смотрели на нее. Двое, Петр и Виталий, кажется, плакали…