В джазе только чижик-пыжик

И тут к ним ворвались и медики, и полицейские.

— Всем оставаться на местах! — прокричал кто-то.

— Мы на местах, — зачем-то поднял руки Виталий Николаевич.

— Кому нужна медицинская помощь? — раздался чей-то более гуманный голос.

— Всем, — ответил Иван, оседая на землю и держась за сердце.

Яна стояла на большом балконе с оградой красивой, художественной ковки, увитой плющом. Снаружи висели ящики, заполненные ярко цветущими цветами. Она из лейки поливала все это великолепие.

— Эй! Кто там сверху воду льет?! С ума посходили? Прямо на голову! Культурная столица! Хамство какое-то!.. — раздался женский голос снизу.

Яна спокойно опорожнила лейку и вернулась в дом. Квартира Мартина и его мамы Стефании Сергеевны была очень красивой. Столовая — очень светлой, воздушной с высоченным потолком, с камином белого мрамора и хрусталем люстры. На соломенном диванчике с гобеленовыми подушками сидела Стефания Сергеевна и пыталась пить кофе. Пыталась, потому что руки ее дрожали и кофе расплескивался.

— Яночка, ты бы отдохнула, все что-то делаешь, делаешь, — отметила она.

— Не могу я ничего не делать, — честно призналась Яна, которая и по ночам нормально спать не могла. — Все из рук валится…

Прошло пять дней после тех жутких апокалиптических событий на заброшенном заводе. Вся их веселая компания тогда дружно загремела в больницу. Помощь врачей понадобилась всем. В шоковом состоянии находился Витольд Леонидович. Туфли представляли собой усиленный электрошокер, которым можно было стрелять на расстоянии. А он получил электрический разряд прямо в сердце. Реаниматологи, конечно, откачали его, попутно похвалив Яну за то, что она грамотно начала делать ему искусственное дыхание, но были осторожны в прогнозах.

У Ивана реально прихватило сердце, но с помощью правильных лекарств приступ своевременно купировали и очень строго ему объяснили, что если он продолжит пить и курить, повторный приступ стенокардии не за горами.

У Петра и Витольда многочисленные травмы и обезвоживание. Кстати, обезвоживание у Витольда сыграло ему на руку при ударе током. Возможно, благодаря ему он вообще остался жить.

А Виталий Николаевич, помимо банальных синяков и кровоподтеков, имел два огнестрельных ранения, оба навылет.

— Это потому, что у меня уже многих органов нет, все и идет навылет, — шутливо пояснял он.

Саму Яну заковали было в корсет, чтобы при движении не смещались ребра, но она категорически отказалась его носить. Ребра и так прекрасно срастаются. На спине были сильные гематомы от выстрелов. С внутренними органами все вроде было в порядке. Но самой Яне так не казалось. Дышать, ходить, лежать, сидеть — все было больно и через не могу. У нее вообще было такое чувство, что она до сих пор ходит в бронежилете и никак не может избавиться от него.

Два дня назад приходили понурые мужчины в штатском, боящиеся смотреть им в глаза. Им обеим сразу стало понятно, что эти суровые мужчины хотят им сообщить.

— Не смейте! Нет! Уходите отсюда!.. — с порога закричала Стефания Сергеевна.

А Яна решительно выпроводила их и захлопнула дверь со словами:

— Вы, как я понимаю, товарищи и сослуживцы Мартина. Так вот… Не приходите пока сюда. Когда он вернется, милости просим на рюмку чая.

Они, конечно, больше не приходили, но официальную бумагу о том, что Мартин Романович Вейкин числится без вести пропавшим в зоне боевых действий, засунули им в подъезде, в смысле, в парадной в почтовый ящик.

И вот последние два дня они со Стефанией Сергеевной жили словно в параллельной реальности. Вроде бы все шло своим чередом, как прежде, но нет, все было не то и не так. Они даже смотреть друг на друга не могли спокойно, чуть что, сразу начинали плакать, потому что в душе жили страх и боль, а еще жалость. Потом они начинали ругать друг друга за это и, замолкая, разбежавшись по углам огромной квартиры, снова продолжали ждать, из последних сил заставляя себя жить.

Каждый день они с утра навещали в больнице Петра и других пострадавших. Мужчины на появление Яны реагировали вполне адекватно. Даже Витольд Леонидович перестал ворчать и просто лежал этаким овощем огородным и глуповато улыбался, чем, впрочем, довольно сильно пугал Яну. Возможно, он решил поменьше общаться с Яной, чтобы не навлечь на себя еще какую-нибудь порчу.

Петр с каждым днем чувствовал себя лучше и лучше и уже собирался покидать больницу. Но оставлять бабушку и Яну в таком состоянии не хотел.

— Поживу у вас несколько деньков, а то и недель.

— Да хоть навсегда оставайся. Ты же знаешь, как я к тебе отношусь, — обняла его Стефания Сергеевна. — Мартин всегда мечтал иметь дом — полную чашу, большую семью. Живите все со мной, со своими детьми. И маму свою сюда перевози… — неуверенно взглянула она на Яну.