В джунглях

Мы напряженно ждали. Секунды казались минутами, а минуты — часами. Мы не слышали удара по ту сторону изгороди. Огонь угасал, и круг света понемногу суживался. За его пределами ничего не было видно. Что сделает тигр — вломится в дом через окно или набросится на коз, сбившихся в углу двора? Все дрожали. Помню, как стучали мои зубы, и стук этот отдавался у меня в голове.

Вдруг тьма огласилась отчаянным воем, и мы услышали свистящий шум. Это бамбуковый шест, на который тигр обрушился всей своей тяжестью и теперь пытался освободиться, раскачивался взад и вперед, рассекая воздух. Значит, зверь перепрыгнул, наконец, через изгородь, и теперь он в наших руках. Удары его хвоста и свист шеста, рассекавшего воздух, делали его рев еще ужаснее.

Теперь он не вырвется, можно спать спокойно. А утром я молотком проломлю ему голову.

Мы все скоро уснули, но время от времени нас будил жуткий вой издыхающего зверя. Проснулись мы задолго до зари.

В Индии вся природа перед рассветом затихает. Казалось, даже тигр перестал реветь. Серебристая пелена разостлалась по земле, как бывает, когда восходит луна. Потом сквозь серебристую мглу проступили неясные воздушные формы, а затем прояснились очертания деревьев и камней, запели птицы.

Выбежав из дома, мы увидели, что тигр, пронзенный бамбуковым шестом, лежит на земле. Вокруг растеклась огромная лужа крови, но зверь был еще жив. Любопытно, что хищные звери очень живучи и долго истекают кровью, а травоядные умирают быстро. Мы принесли каменные молотки, чтобы избавить тигра от страданий. Этого, как сказал отец, требует милосердие.

В тот же миг послышался жалобный вой, а выйдя за ограду, мы увидели шакалов и антилоп. А еще дальше, по берегу, вниз по реке спешили всякие звери. Были тут и обезьяны, которые со своих деревьев издали увидели опасность, и соседи их — белки, и стадо диких буйволов предупрежденные обезьянами, они ушли со своих пастбищ, и робкий «мушик пава» — мускусный олень. Олени эти всегда живут в одиночку, и если уж они сгрудились все вместе, значит, надвигается большая беда, близкая и неминуемая. Птицы тучей носились в воздухе. Рев становился все громче. Мне показалось, что он доносится откуда-то с другой стороны, и я, опередив родителей, бросился ко второй калитке. Что это там, на севере? Я похолодел от страха — огромные белые «джунгли» надвигались на нас. Родители уже стояли позади меня, и я слышал, как отец ахнул: «Наводнение!» Да, что было наводнение. Вода, стремительно приближаясь, ревела и выла, как тысяча смертельно раненных тигров.

Все были ошеломлены: столько волнений и тревог пережито в прошлые ночи, а тут новое, неожиданное несчастье. Этого мы никак не ожидали: местность наша хоть и лежала в низине, но уже лет сто не бывало здесь такого бедствия. Конечно, если бы не борьба с тигром, мы обратили бы внимание на эти странные отдаленные Жалобные звуки, которые слышались время от времени вот уже несколько дней. А теперь прямо на нас надвигалась гигантская водяная стена, сметая все на своем пути. Мы бросились на чердак и в ужасе смотрели, как гибнет наше небольшое хозяйство. Кроме жилого дома, все загоны и сараи были снесены, и мы остались в своем бетонном домике, словно на островке, а вокруг свистела и бурлила вода.

Едва она затопила двор, как нашим домом завладели всякие животные. Неизвестно откуда сползлись змеи и свернулись кольцами по углам. Никто их не трогал, и они никого не трогали. На крыше тихонько сидел дикий павлин и озирался — искал вокруг хоть один кустик или деревце. Но тщетно. Нас окружала водная пустыня.

Погибли почти все жители нашей деревни, кроме четырех семей, которые, как и мы, построили себе дома из бетона. Остальные, жившие в глинобитных хижинах с соломенными крышами, не только лишились крова, но и сами утонули, спасая свое добро. Позже мы узнали, что в двадцати милях от нас два бурных ручья прорвались в реку через возвышенный остров, частично сдерживавший их. Странный звук, который мы слышали, был шумом воды, упорно размывавшей остров и пробивавшей себе путь к реке. Когда остров был размыт, ручьи слились в один стремительный поток, который ничто уже не могло остановить.

ГЛАВА II Мы становимся охотниками

После наводнения мать заболела. Ей становилось все хуже, и нам было уже не до зверей, которые, как только спала вода, двинулись на север, к джунглям. А когда мать умерла, жизнь моя сразу переменилась. Теперь нам ни к чему был дом — он один уцелел от всей нашей собственности. Вода унесла решительно все, даже землю, которую мы обрабатывали. Оставалось только продать дом и поискать каких-нибудь новых средств к существованию.