В её глазах

Элла – ангельский, не от мира сего ребенок, который на моей памяти ни разу, кажется, не повторил ни единого слова из цветистого лексикона родителей. Не то что Адам – при нем я изо всех сил стараюсь не сквернословить, но он все равно каким-то образом умудряется набраться от меня нецензурщины. Если шестилетка может быть безнадежно в кого-то влюблен, я готова поручиться, что Адам влюблен в Эллу.

– Я ездил во Францию на месяц! И у меня будет братик или сестричка! У Лизы в животе малыш!

Он впервые при мне упоминает о злополучной беременности – я вообще не знала, что он в курсе, – но, обычно чуткий ко всему, что может расстроить его маму, сейчас он забывает обо всем от возбуждения.

– У Иэна будет еще ребенок? Ты ничего об этом не говорила, – замечает Софи.

Судя по голосу, она слегка задета за живое. Я пожимаю плечами:

– Не хотела прерывать твои нотации.

Упоминание о намечающемся ребенке все еще цепляет меня, но мне не хочется, чтобы она это видела. Выпроваживаем детей в комнату Адама поиграть, выдав каждому по пакетику со сладостями, принесенными Софи, а сами, прихватив бутылку вина, отправляемся на балкон.

Она закуривает сигарету и протягивает мне пачку, но я показываю ей мой электронный суррогат:

– Я вроде как бросила.

– Ух ты, молодец какая. Мы с Джеем все тоже хотим перейти на них. Ну, может, когда-нибудь. Ну, – она устремляет на меня взгляд, держа в одной руке бокал вина, а в другой сигарету, – давай, выкладывай. Что случилось? Ты похудела. От нервов или целенаправленно?

– И то и другое.

И, вопреки всем своим решениям, я все ей вываливаю. Я не нахожу себе места от тревоги, и возможность с кем-то поделиться кажется таким облегчением. Она внимательно меня слушает, практически не перебивая, но я понимаю, что зря разоткровенничалась: ее лицо мрачнеет, а морщины, которые она старательно маскирует челкой, прорезают ее лоб еще глубже. Она смотрит на меня с таким выражением, как будто не верит своим ушам.

– Да, ничего удивительного, что ты вылетела с работы, – подытоживает она, когда я наконец умолкаю. – А чего ты хотела? Ты завела дружбу с его женой, а ему ничего не сказала? – Она явно раздосадована. – Кто так делает? Я же сказала тебе тогда по телефону, ты не сможешь усидеть на двух стульях.

– Я и не собиралась. Все само так получилось.

– То есть впустить его в квартиру и спать с ним на постоянной основе после того, как ты уже подружилась с ней, – это, по-твоему, называется «само так получилось»? И эта безумная вылазка в его офис тоже «сама получилась»?

– Ну разумеется, это не само так получилось! – рявкаю я.

Она разговаривает со мной таким тоном, будто я какой-то неразумный подросток. С ее-то послужным списком я рассчитывала на большее понимание.

– Да и вообще, дело не в этом. Я беспокоюсь за нее. А вдруг он пытается от нее избавиться? Их семейная жизнь – это полный дурдом, и вся эта история с таблетками и контролем над деньгами…

– Ты понятия не имеешь, что на самом деле представляет собой их семейная жизнь, – обрывает она меня. – Ты им свечку не держала. И кстати, Джей тоже распоряжается всеми нашими деньгами, и я совершенно уверена, что у него нет в отношении меня никаких коварных намерений.

– Да, но ты не богатая наследница, – бормочу я, подавив желание напомнить ей, что все их деньги – это на самом деле деньги Джея, потому что сама она никакого заметного вклада в семейный бюджет не вносит. – Это совсем другое дело.

Она с задумчивым видом затягивается.

– Ты спишь с этим чуваком, а ты уже сто лет ни с кем не спала, так что ты, похоже, действительно на него запала. Как вышло, что во всей этой истории ты на ее стороне? Ты уверена, что тобой движет не чувство вины и не попытки ее загладить?

Она хорошо меня знает, этого у нее не отнимешь.

– Может, отчасти оно и так, но факты свидетельствуют против него. И если бы ты познакомилась с ней, ты тоже бы так считала. Он такой угрюмый. Настоящий бирюк. А она так его боится. Она такая милая и хрупкая.

– Хрупкая? – Софи вскидывает безупречно выщипанную бровь. – Или чокнутая?

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, ты втираешь мне про таблетки и все такое прочее, считая, что он делает с ней что-то ужасное, но что, если у нее и в самом деле не все дома? Такую возможность ты не рассматривала?

– Там действительно серьезные таблетки.

Она пожимает плечами:

– Так, может, у нее серьезно не все дома.

Я упрямо качаю головой:

– Если бы она была чокнутая, я бы это заметила. Это так или иначе проявилось бы. Мы много времени проводили вместе.

– Ну да, чокнутых же сразу видно. Ты расскажи это тем, кто знал Теда Банди или любого другого маньяка-убийцу. Я просто хочу сказать, что, возможно, ты делаешь из мухи слона. Видишь то, чего на самом деле нет.

– Возможно.