В этой старой гостинице на берегу

– Сначала по Байкалу на теплоходе, потом через перевал к истоку Лены, дальше – вниз на байдарках, а отсюда до города – автобусом, обычным, рейсовым.

– И много желающих?

– Хоть отбавляй.

Она повернулась ко мне.

– У нас в Риге этот маршрут пользуется какой-то дикой популярностью.

– Да, все правильно: одним – работа, другим – отдых, – сказал я. – Мотаешься по тайге, мотаешься…

– А я думала, вы все время на кровати проводите!

Она вновь рассмеялась, на этот раз нисколько не сдерживая себя.

– А я думал, инструктору полагается быть серьезнее.

– Не надо обижаться.

Она подошла ближе.

– Это ваша машина в ограде стоит?

– Не повезло, – сказал я. – Если бы Виктор был в форме, прокатились бы с ветерком.

Вблизи она выглядела гораздо старше.

Особенно меня поразили ее руки – загорелые, крепкие, с шершавой кожей.

И нос у нее был совсем не острый, так только казалось из-за глубоко посаженных серых глаз.

Теперь я заметил, что улыбка ей дается с трудом и усталость чувствуется в каждом жесте.

– Давайте помолчим, – сказала она, и лицо ее стало серьезным и строгим. – Пожалуйста, помолчим…

Она стояла рядом со мной.

От ее толстого свитера пахло дымом костра.

Сколько прошло времени, не знаю, но она вдруг вздрогнула, как бы о чем-то вспомнив, важном и срочном.

– Мы же даже с вами еще не познакомились, – сказал я почему-то шепотом. – Как вас зовут?

И тут в коридоре послышался топот множества ног.

Он нарастал, как лавина, – неумолимо и страшно.

Я увидел, как напряглось ее лицо, но тут же на губах появилась дежурная улыбка.

Ее обступили туристы – все прокопченные, обветренные, в штормовках, стоящих коробом, вязаных шапочках…

3

Вместе со мной в номере ночевала мужская половина группы.

Я пробовал затевать с бородачами беседы, но ничего, кроме дюжины пошлых анекдотов, не получил.

А утром, когда я еще спал, они уехали.

Мне снилось, что я брожу с инструктором по нашему городу.

Была весна, по набережной, густо облепленной цветом черемухи, шли мы, сцепив руки.

Лепестки осыпались и трепетали у наших ног…

4

И только через три дня, совершенно случайно я обнаружил у себя в кармане, записку на блокнотном листе:

«Прости меня. Когда я забежала сказать тебе одно только словечко, ты так крепко спал. Моим скитаниям приходит конец. В ноябре у меня свадьба. Будь счастлив и, прошу, избегай туристских маршрутов».

Я поднялся со ступеньки крыльца, отшвырнул давно погасшую сигарету и вернулся в номер.

Протрезвевший Виктором резался в дурака с командировочным по заготовке леса…

Пудель Кеша

1

Артисты приехали поздно ночью.

И до утра продолжалась беготня по коридору.

Кое-кто, не успев устроиться, пробовал голос, кто-то пиликал на аккордеоне.

Мне даже сквозь сон показалось, что под нашей дверью тонко и жалобно тявкнула собака.

В столовой за завтраком Виктор сообщал последние новости, уплетая омлет и обжигаясь какао:

– Тетя Маша сказала, что приехали артисты из Ленинграда. Две бабы и четыре мужика. С ними собака ученая. Вся в завитушках, а на хвосте кисточка. Будут концерты давать в Доме культуры. Один мужик, представляешь, в комнате тети Маши полчаса шесть ложек враз подкидывал… Ну прямо как в телевизоре!

2

Весь день мы болтались по полям соседнего совхоза.

Мерили валы, пересчитывали пни и валежники.

В общем, успешно добирали до плана недостающие гектары, а когда вернулись в гостиницу, артисты уехали давать концерт…

3

Вернулись они поздно ночью.

Опять кто-то пробовал голос, как будто не напелся на концерте.

Аккордеон не пиликал, а выдавал связные мелодии.

Радостно лаяла собака…

4

На следующее утро мы с Виктором поднялись пораньше и, чтобы не терять времени на столовую, перекусили в номере вчерашними холодными котлетами.

Судя по тишине, артисты спали основательно и наверняка до обеда.

Стараясь не шуметь, мы вышли во двор к машине.

Светало.

Иней ровно лежал на крыше кладовки, на двух треснутых досках возле крыльца.

Виктор отомкнул будку и протянул мне канистру.

Даже сквозь перчатки чувствовался холод металла.

Я вышел на берег и хотел было спрыгнуть на гальку, как услышал слабое повизгивание.

На мостках, возле самой воды, сидел мужчина спиной ко мне.

Рядом с ним, виляя хвостом, стоял белый пудель с бантом на шее.

Мужчина не отрываясь смотрел на воду.

Одной рукой он поддерживал меховую куртку на плечах, а другой поглаживал морду собаки.

Пудель все пытался лизнуть руку хозяина.

Ветер с реки обжигал мне лицо.

Канистра холодила пальцы.

А я стоял вдалеке от воды, не в силах потревожить задумавшегося человека и разыгравшуюся собаченцию.

– Вот, Кеша, – сказал мужчина и повернул морду пуделя к воде. – Великая сибирская река Лена!

Тут мое терпение лопнуло, и я со всего размаху приземлился на сизую гальку и, стянув перчатку, сунул канистру боком в воду, и она сразу забулькала.

– Доброе утро, – сказал мужчина, подымаясь.

Пудель вильнул хвостом.

Я не ответил.

Канистра наполнялась медленно, пальцы задубели.

– Кеша, пошли отдыхать.

Мужчина подсадил на берег пуделя, взобрался сам и, не торопясь, пошел к гостинице…

5