В этом году в Иерусалиме

Помимо продемонстрированных талантов писателя и стилиста, Нэнси Погель обладает впечатляющим резюме, в котором имеют место должность профессора Американской Мысли и языка и преподавание в рамках Тематической кино-образовательной программы в Университете штата Мичиган. Последняя деятельность д-ра Погель, которая представляется мне чем-то вроде повышенной в статусе работы киномеханика, разверзает между нашими с ней поколениями непреодолимую пропасть. Если мы студентами хотели посмотреть фильм (тематический, диалогический, вымышленный — неважно), мы сбегали с семинара по Спинозе или «Путям развития мультикультурализма в Канаде». Легкое ощущение вины придавало, конечно, этим дневным самоволкам особую сладость. Никогда не забуду, как улизнул с введения в психологию и отправился на «Счастливую любовь», кинокартину с братьями Маркс. Сделаю небольшое отступление. Двадцать два года тому назад, в 1972 году, на Каннском фестивале я завтракал отеле «Карлтон» в большой компании, в которой были Граучо[225] и Энтони Берджесс[226]. Искрометный Граучо оделил присутствующих сигарами «Монтекристо», но Берджесс, в отличие от всех, свою не раскурил, а сунул в карман рубашки. Граучо надулся.

— Вы что, не станете курить? — поинтересовался он.

— Оставлю в качестве сувенира, — сказал Берджесс и пересказал сцену из «Счастливой любви», которую просто обожал: — Харпо стоит, прислонясь к кирпичной стене, а вы, проходя мимо, спрашиваете: «Ты что, стенку подпираешь, чтобы не упала?». Он кивает, потом отходит, и стена падает.

— И вы это помните? — Граучо был потрясен.

— Еще бы.

— Бог мой, лично я не помню ни одной из своих бывших жен, а у меня их было целых три.

Кто-то из сидящих за столом спросил Граучо, что он думает о сегодняшних комиках, и тот ответил, что единственный, на кого стоит тратить время, Вуди Аллен.

Несколькими годами ранее мой друг увидел Вуди Аллена в шоу Джонни Карсона[227]: «Карсон трепался с каким-то эстрадным сатириком, щуплым коротышкой, я и знать не знал, кто он такой, и тот ему сообщил, что недавно женился и переехал в съемный загородный коттедж. И показал Карсону фотографии дома и супруги. „Моя жена, — сказал он, — та, что с модной кровлей, с „грибком“ на голове“. С тех пор я преданный поклонник Вуди Аллена».

Вуди Аллен, урожденный Аллен Стюарт Кёнигсберг, родился в 1935 году на Флэтбуш-авеню[228], в семье Мартина и Нетти, помешанных, как он скажет позже, «на Боге и коврах». Мартин работал то ювелиром-гравером, то сортировщиком яиц, то таксистом, то барменом в «Ревю Сэмми» в дешевом квартале Манхэттена. Нетти трудилась бухгалтером в бруклинском цветочном магазине. Кёнигсберги были ревностными иудаистами, и это само собой подразумевало, что Вуди после уроков в общеобразовательной школе № 99 должен был посещать и еврейскую школу — хедер; именно там, изучая Талмуд, он получил прививку к абсурду:

Янни вошел в трактир и попросил воды; ему принесли. Он заметил, что женщины при этом что-то бормотали, и выплеснул часть воды из кружки — по полу заструились змеи. Он сказал женщинам: «Я попил вашей воды, а теперь вы попейте моей». Он заставил выпить воды одну из женщин, и она превратилась в осла. Он сел на нее и поехал на рынок. Прибежали ее товарки и сняли заклятье, так что все увидели, что он восседает верхом на женщине.

Отголоском этих штудий стала, конечно, состряпанная позже Вуди Алленом для «Нью-Йоркера» пародия «Хасидские притчи с руководством по их истолкованию, составленным выдающимся ученым», из которой мне хочется привести один рассказ: «Некий человек приехал в Хелм, желая задать вопрос рабби Бен Каддишу, святейшему среди раввинов девятнадцатого столетия и, возможно, величайшему нуднику Средневековья.

— Рабби, — спросил этот человек, — где я смогу обрести покой?

Великий хасид оглядел его со всех сторон и сказал:

— Обернись-ка, что это у тебя за спиной?

Человек этот обернулся, и тогда рабби Бен Каддиш как даст ему по затылку подсвечником.

— Хватит с тебя покоя или еще добавить? — усмехнулся рабби, поправляя ермолку»[229].