В этом году в Иерусалиме

А предприняли они вот что: завели три поля для гольфа, последнее с восемнадцатью лунками, наняли пять оркестров, выступать в ночной клуб приглашали исключительно знаменитостей (Милтона Берла, Сэмми Дэвиса-младшего, Джуди Гарленд, Джимми Дуранте[284] и т. д.), поместили в один из вестибюлей штатного графолога (Ларри Хилтона не нужно представлять, всем известны его исполненные юмора Наглядные лекции…), в другом — перед хранилищем — на надувной подушке величаво восседал охранник с револьвером и патронташем, наняли как можно больше спасателей, распорядителем водного спорта поставили Бастера Крэбба[285] («По сравнению с этим великолепным открытым бассейном, — написал недавно Крэбб, — все другие бассейны смахивают на те лужицы, куда я водил бултыхаться Джейн и обезьяшек…»), купили машину, первую в Катскиллах, чтобы покрывать лыжню искусственным, разноцветным снегом («От цветного снега нам пришлось отказаться: у некоторых гостей он вызывал аллергию»), в нижнем вестибюле соорудили сводчатую торговую галерею, прозванную Малой Пятой авеню.

Мак Кинсбраннер, приветливый менеджер «Конкорда», устроил мне экскурсию, начал он ее с торговой галереи. Там я прочел объявление:

НЕ ЗАРЫВАЙ СВОИХ ТАЛАНТОВ

Создай картину сам!

В нашей арт-крафт студии

ты сможешь написать картину маслом

размером 12 х 17

всего за 50 центов

не вызывающими аллергии красками.

За следующей дверью Тони и Маршия сулили: зайдите к нам и по выходе вам не будет равных в твисте, боссанове, пачанге или ча-ча-ча.

— У нас в эту минуту ведется строительство стоимостью в пять миллионов долларов. Люди больше не ездят в горы отдыхать, — сказал Кинсбраннер, — туммель — вот что им нужно.

«Туммель» на идише означает «шум», и остривших без передыху катскиллских комиков прежних времен называли «туммлеры», буквально «шумовики».

— Прежде мы, знаете ли, много занимались ритмической гимнастикой, теперь — нет. К нам теперь приезжают люди постарше. Гольф — это да, но… словом, я вам скажу, кого мы обслуживаем в этих отелях, пищеголиков — так я их окрестил. Как бы там ни было, я вел занятия — я о гимнастике говорю, — и вот показываю я одно упражнение, «велосипед» называется, оно для толстяков, да вы знаете: крутите ноги туда-сюда, туда-сюда, и вдруг трах-бах — у нее живот лопается, кишки наружу. Дама в теле. Вот так вот — прямо-таки наружу. Прибыли за год как не бывало, гимнастике — конец.

Мы пошли посмотреть оздоровительный клуб. ЧЕРЕЗ ЭТОТ ПОРТАЛ, гласило объявление, ПРОХОДЯТ САМЫЕ ЧИСТЫЕ ЛЮДИ В МИРЕ.

— Это объявление распорядился повесить я, — сказал Кинсбраннер, — прежде я был школьным учителем.

Другое объявление гласило:

ФЕХТУЙ УДОВОЛЬСТВИЯ РАДИ

Мсье Октав Понше

Осанка, изящество, подтянутость

тебе обеспечены.

В клубе для одиночек Кинсбраннер сказал:

— Что и говорить, с ними хлопот полон рот. Если одинокая дамочка никого здесь не заарканит, по возвращении в Нью-Йорк она говорит, что у нас плохо кормят. Не скажет же она, что на нее никто не польстился. Поэтому я всегда им говорю: что бы вам приехать в прошлый уикэнд. Уф!

«Конкорд», да и большинство катскиллских отелей не в сезон принимают всевозможные конференции. Пока я жил в отеле, здесь гуляла компания страховых агентов практически из всех штатов с женами. Их девиз гласил:

НЕ ВСЕ ТО ЗОЛОТО,

ЧТО БЛЕСТИТ,

ЗА ИСКЛЮЧЕНИЕМ

СТРАХОВЫХ ВЫПЛАТ.

Группы, представляющие разные регионы, надели маскарадные костюмы и так проследовали в столовую на ужин. Мужчины нацепили картонные усы и лихо заломленные панамы, их жены робко виляли бедрами в гавайских юбках. Войдя в столовую, они тут же выстроились в ряд и грянули зажигательную песню своей компании на мотив «Мэкки-ножа» из «Трехгрошовой оперы» Бертольда Брехта и Курта Вейля[286]. Начиналась она так: «Джек Риган, вместе с тобой мы идем за фирму в бой…» Затем они склонили головы — молились за компанию; пока пели американский гимн, держали зажженные бенгальские огни.

«Конкорд» огражден проволочным забором. В его штате тридцать охранников. Но Мак Кинсбраннер, к примеру, не против того, чтобы по воскресеньям посторонних пускали бродить по отелю.

— Многим из них, — сказал он, — «Конкорд» еще не по карману. Наши гости выбились в люди, так им, знаете ли, хочется это показать. Хочется, чтобы видели: они могут себе позволить наш отель. Ну так пусть себе всякий, кому заблагорассудится, приходит и смотрит. У них будет к чему стремиться, чего добиваться.

До «Конкорда» не дотянуться ни одному из кохалейн[287] (буквально: готовь сам), поселков бунгало, которые и поныне существуют в округе Салливан. Таких, как «Номера Ицика», или «Bon Repos»[288], или «Коттеджи Альтмана». «Коттеджами Альтмана» управляет Эфраим Вейссе — само обаяние — беженец, переживший четыре концлагеря.