В этом году в Иерусалиме

Поутру я удержался от искушения — отказался от запеченной в фольге картошки, которой соблазняли тех, кто рано встает, пренебрег и селедкой, как печеной, так и жареной, вафлями, арбузом, черной смородиной, клубникой, бубликом с копченой лососиной и гренками. Довольствовался апельсиновым соком, кофе и выскользнул наружу — покурить по-быстрому. В шабат курить в столовой и главном вестибюле, начиная с захода солнца в пятницу и до заката в субботу, запрещается. Лу Гольдштейн, распорядитель дневных программ, вел на террасе изобретенную им игру «Саймон говорит», уже завоевавшую известность. На террасе собрались по меньшей мере сотня азартных игроков и вдвое больше придирчивых зрителей.

— Саймон говорит: поднимите руки. Саймон говорит: а теперь — наклон от талии вперед. От талии, дама. И это, по-вашему, талия? Ой! И это, по-вашему, поклон? Как вас зовут?

— М-м, — не разжимая губ.

— Отлично. Саймон говорит: как вас зовут?

— Сильвия.

— Ничего не скажешь, прекрасное еврейское имечко. Ну и имена теперь дают. Дезире. Дрексель. Вы откуда?

— Из Филадельфии.

— Выбывайте из игры.

Один из зрителей, приложив руку ко рту рупором, выкрикнул:

— Расскажите тот анекдот про двух гоев.

— Мы таких слов не употребляем. К «Гроссингеру» приезжают люди разных вероисповеданий. Кого только, да будет вам известно, у нас нет. Ну же, ну, дамочка. Садитесь. Мы уже оценили ваш наряд. В прошлом году одна дамочка тоже вот так тут стояла, а я и спроси ее: что вы думаете о сексе? А она мне: секс, ничего не скажешь, отличный универмаг[276].

Гольдштейн сказал, что у него есть объявление для мужчин: сейчас начнутся соревнования по метанию подков, но метать подковы охотников не нашлось.

— Слушайте сюда, — сказал он, — у «Гроссингера» вас не утруждают. Подкову метнете вы, но подбирать ее будет служитель. И метать ее опять же нужно не вверх, а вниз. Ну что, атлеты, за мной.

Я не последовал за ним, решил посмотреть, как косметолог учит дам искусству макияжа. Для демонстрации потребовался волонтер, вперед вышла дородная матрона, косметолог помог ей подняться на возвышение.

— Я знаю, — начал он, — что кое-кого из вас беспокоят мимические морщины у рта. Что ж, вот эта мазилка, если ее правильно наложить, заполнит все углубления… Вот так, теперь вы видите, какая разница между правой и левой стороной лица?

— Нет.

— Уверен, что дамы в первых четырех рядах ее заметили.

У «Гроссингера» есть все — в том числе и легенда. Легенда о Дженни[277], «ЖИВОМ СИМВОЛЕ „ОТЕЛЯ С ДУШОЙ“», как не устают напоминать заголовки «Гроссингер ньюс». Куда ни кинь глазом — фотографии Дженни с разнообразными знаменитостями. «Наша эмблема, — сообщает гроссингеровский проспект, — прославленная улыбка нашей дорогой Дженни». Романтизированный, но вполне дюжинный портрет Дженни маслом украшает главный вестибюль. Имеется и песня «Дженни», Дженни участвовала в программе «Это твоя жизнь»[278] — событие настолько эпохальное, что в ненастные дни гостей иногда ублажают, показывая им запись программы. Но Дженни — теперь ей за семьдесят — уже не под силу благословлять всех новобрачных, приезжающих в отель. Не может она и так часто, как прежде, «безмятежно скользить» по огромной столовой, поэтому многие ее функции теперь перешли к даме помоложе, миссис Сильвии Джейкобс: она ведает отношениями с гостями и на ее устах неизменно играет улыбка.

— Дженни, — поведала она мне, — любит всех людей, независимо от расы, цвета или вероисповедания. Что по прозорливости, что по обаянию ей нет равных. Она — воплощение грации и благородства больших аристократок.

Дженни лично выбрала миссис Джейкобс замещать ее в роли хозяйки здешних мест.

— Бог, я думаю, наделяет людей разными талантами, дары это богоданные, голос, к примеру, — сказала миссис Джейкобс. — Так вот я рождена для гостиничного дела. За последние полвека я лучше всех воплощаю идеи Дженни Гроссингер. Меня здесь отождествляют с ней — какое вам еще нужно доказательство.

На всякий случай — буде дальнейшие доказательства все же потребуются — миссис Джейкобс предъявила письма гостей, возносящие ее таланты свахи, ее умение поднять настроение гостей. Вы, свидетельствует одно из писем, это что-то сверхъестественное. У вас прямо-таки атомная энергия.

— На нас работают наши традиции, — сказала миссис Джейкобс, — не говоря уж о дивной природе и прекрасных видах, а они здесь в изобилии. Так что мы отлично обходимся без Милтона Берла. В «Гроссингере» всего за семьдесят пять долларов в неделю любая стенографистка может запросто общаться с миллионером. И этой стороне нашей деятельности мы, знаете ли, придаем большое значение.

— Много к вам поступает жалоб от гостей? — справился я.

Миссис Джейкобс одарила меня чарующей улыбкой.

— Жалоба, — сказала она, — для нас — не проблема, а вызов. Я благодарю тех, кто жалуется.