В этом мире еще можно удивляться (СИ)

Нужно валить, валить со всей силы. Не думаю, куда, как, бегу по морскому дну с хохочущем шепотом внутри. Выходит весьма хреново: бежать под водой - не самое лучшее занятие. Ноги и руки передвигаются медленно, а потом я понимаю, что мои пятки стали какими-то другими… Более… Чувствительными и… Влажными? В воде? Смотрю себе под ноги и чуть не падаю в обморок. Там, где я “бежала”, оставались странные “куски” - моя кожа. Я приподнимаю одну ногу, пытаюсь ее вывернуть, разглядеть, чуть не падаю. Дракон, кровь. Много крови. Ступни - одно кровавое месиво, а вся кожа осталась на морских камнях. Делаю еще шаг и падаю даже не от боли, а от страха, и вот этот момент передо мной возникает змей.

Пытаюсь собрать остатки своего самообладания, пытаюсь себя контролировать, но ничего не слушается, и потому я наблюдаю и ощущаю, как мое тело послушно и вяло поднимается со дна, переворачиваясь на спину.

Сиреникс хохочет, и я вижу его горящие глаза. Полыхающие глаза. В них светится то, что феи обычно называют злом. Древним злом. И понимаю, что то существо, которое тогда изнасиловало меня, было еще лишь слабой его вариацией.

Дракон, прошу. Я. Хочу. Выжить.

Но нельзя забывать о своей роли. Я мазохист. Сиреникс - садист чистейшей воды. Странно, но здесь любовные переживания кажутся такими далекими. Ну да, ведь говорят же: если ты оказываешься на волос от гибели, то все личные страхи кажутся глупыми, далекими, а то и вовсе отступают на второй план.

Сейчас мне абсолютно плевать на то, испытываю я боль моральную от ухода Рива или нет. Я просто хочу выжить, чтоб ее!

Сейчас я вешу в идеальной позе: ноги согнуты в коленях и чуть раздвинуты, руки безвольно свисают по бокам, рот открыт, а глаза расширены от ужаса. И при этом - черта с два, что бы сказал Ривен! - я чувствую странное закручивание внизу живота.

С шепотом внутри, страхом за свою жизнь, кровоточащими пятками (не знаю, иллюзия это или нет) и шипящим Сирениксом, нависающим надо мной, я, кажется, умудряюсь возбуждаться.

- Та-что-упала-но-поднялась, ты этого хотела? - ехидно улыбается Сиреникс и прочесывает меня взглядом с головы до пяток. - Это ты и получишь.

Жадно пытаюсь ловить ртом воздух, но в рот вливается только вода. Океан, такой Океан… Наверное, я сотни раз уже вспотела и умерла, падала в небытие, но все равно каждый раз отчаянно просыпалась. Сиреникс плавно подплывает ближе и проводит острым когтем по моей щеке. Я сглатываю, и тут он начинает - боги! - ласкать мою шею. Языком. Раздвоеным.

Состояние на грани обморока, страха и безумства. Сиреникс достаточно долго задерживается над тем местом на моей шее, которое отчаянно пульсирует, словно наслаждается его теплом, а затем резко прижимается мордой к моему раскрытому рту и - черт, из глаз инстинктивно текут слезы от боли, клыками прокусывает кожу, находящуюся под нижней губы.

Он резко вынимает клыки, а я сразу же пытаюсь нащупать раны языком. Черт, кровь. В ступнях по-прежнему ощущаю странную, потрясающую чувствительность, и - ох, вот это поворот! - Сиреникс касается окровавленных пяток языком и начинает ласкать их. Тугой узел в животе закручивается еще больше, и я тянусь рукой, чтобы - фак, нет! - удовлетворить себя, но мою руку перехватывает хвост.

- Твое дело - терпеть, та-что-пришла-сюда-сама.

Какое терпеть, если, блин, я уже… Возбуждена?

Происходит что-то странное: меня сотрясает изнутри от одних прикосновений, змей путешествует языкой по коленям, бедрам, пока не доходит до промежности. Я закрываю глаза и ору от его искусства доставлять удовольствие языком с первого раза.

Я не ведаю, чего он касается. Клитор или что-то другое - просто все это до дрожи, до странного состояния, когда тело становится настолько податливым, что тебе хватает сил лишь на то, чтобы чувствовать, как внутри тебя собирается странное тепло в противовес холоду шепота, как страх заменяется наслаждением, а боль и удовольствие соединяются воедино.

А потом Сиреникс делает то, чего я ждала так долго: моментально, резко, без всякой подготовки (хотя к чему меня там уже готовить) входит в меня хвостом.

Я ору. Кричу. Может быть, даже плачу. Кажется, что змей разрывает мне все органы, кажется, что он прорывает все там к чертовой матери. Боль невыносимая, да еще и внезапно она усиливается в пятках и прокушенной коже под нижней губой. Триада чувств. Триада боли. Триада невыносимости.

Дальше все происходит словно по заданному алгоритму: толчок - я живу, толчок - я чувствую боль, толчок - я живу…

Постепенно прихожу в себя. Постепенно страх и паника отступают. Мысли о Ривене снова заполняют голову. И теперь я могу сполна насладиться целью своей миссии. Я была права. Каждый толчок - безумная физическая боль, перекрывающая боль моральную. Я чуть ли не расплываюсь в улыбке. Кажется, шепот чует мой переменившийся настрой, пытается чуть-чуть поддеть, но это больше на меня не действует.