В этом мире подлунном...

— Маликул шараб! — крикнул еще веселей человек, перегибаясь через край повозки и еще шире раздвигая желтую занавеску. — Пусть живет и здравствует великий поэт Маликул шараб, приехавший встречать великого исцелителя!

Маликул шараб толкнул Бируни в бок, захохотал:

— Смотрите, мавляна, он пьян! Вдребезги пьян, мошенник!

Шахвани, подняв руку, что-то хотел еще сказать, по не удержался на ногах или его дернули изнутри — исчез в крытой повозке, и занавески тотчас были задвинуты.

В толпе поднялся шум, послышались смешки. Курносый мушриф очнулся и пустил коня навстречу рябому мушрифу.

— Солнце нашего мира, великий султан приказал передать в мое распоряжение привезенного ученого, досто почтенного Ибн Сину.

— Где этот приказ?

— Вот он!

Курносый достал из-под блистающего на солнце остроконечного шлема бумагу, сложенную вчетверо, и помахал ею в воздухе, но вместо того, чтобы отдать ее рябому, вдруг резко стеганул своего коня и закричал:

— Прочь с дороги!

Рябой выхватил из ножен саблю:

— Поддельных приказов я предоставлю тебе тысячу!

Курносый тоже обнажил саблю. Почти одновременно с ними, будто по команде, выхватили сабли сарбазы обоих отрядов.

Скакуны, почуявшие приближение боя, дико заржали. Крики, вопли, ругань!..

— Освободи дорогу!

— Сам освободи!

— Бей их!

— Руби!

Схватка длилась недолго. Бируни хотел было урезонить дерущихся: «Что вы делаете, правоверные? Не саблей, а разумом решайте спор!» — собрался было броситься под ноги лошадей, но… вместо всего этого стоял растерянный, обняв Маликула шараба в течение всей непродолжительной схватки. А когда пришел в себя, резня кончилась: рябой мушриф из Тегинабада убил курносого мушрифа из Газны, уполномоченный Али Гариба оказался сильней уполномоченного Хатли-бегим. Да и сарбазов у первого было больше: из сарбазов второго в живых осталось лишь несколько — опрокинутые с коней, они торопливо отползали с поля боя.

Рябой вложил в ножны окровавленную саблю. Когда его отряд вновь повернул на большую дорогу, он заметил Бируни и Маликула шараба. Вгляделся, подозвал своих всадников. Быстро подскакали они к Маликулу шарабу, свалили наземь, связали его, помчали…

Бируни закричал:

— Господин мушриф! Этот дервиш ни в чем не виновен!

Рябой мушриф даже не взглянул на ученого. Погрозил ему плеткой, потом ожег ею своего белолобого скакуна, все еще ржавшего, яростно раздувая ноздри от запаха крови, крикнул: «Вперед!» — и пустился в Газну.

Глава двадцать вторая

«Сегодня незадолго до восхода солнца шейх вышел из шатра и куда-то ушел, а после полудня вернулся с седо власым, но чернобородым старцем, который вел за собой мула. Оставив старца в шатре, шейх и я, его покорный слуга, поднялись на холм, что возвышался неподалеку от палатки. Там, сняв свой чекмень и расстелив его на траве, шейх прилег, дав мне знак расположиться рядом.

Я присел возле и с нетерпением стал ожидать его слов.

Прикрыв глаза, шейх долго о чем-то размышлял, а затем спросил:

— Есть какие-либо вести из Хамадана?

— Нет никаких вестей, — ответил я.

— Как только прибудет подмога, отправимся в Исфахан, — сказал шейх.

Это приказание меня удивило. Только вчера шейх, услышав о прибытии из Исфахана послов эмира Масуда, тайно покинул Хамадан, а сегодня собирается отправиться именно в Исфахан?

— Говорят, в Исфахане свирепствует черный мор! — сказал шейх. — Мор косит людей, болезнь переходит из дома в дом, с одной улицы на другую.

Какая горькая новость! Мне показалось, что на мою голову опрокинули кувшин ледяной воды.

— О наставник, разве идти в город, где свирепствует мор, не то же самое, что быть в положении бабочки, летящей на огонь и в нем сгорающей?

Во взгляде шейха я увидел ледяной блеск. Он едко усмехнулся:

— Хвала тебе, сынок, хвала… В самом деле, пусть исфаханцев косит мор, пусть падает несчастье на весь народ, а человек, прозванный „великим исцелителем“, постоит в сторонке, в безопасности! Хвала тебе, дорогой!

Я покраснел. Мне стало стыдно за непродуманный свой возглас. К тому же я вспомнил, что младший брат шейха, Абу Махмуд, — в Исфахане. После продолжительного молчания, я решил повернуть разговор в другое русло, стал расспрашивать шейха про холеру и черный мор, чуму, — болезни, приводящие к гибели многих тысяч людей. Откуда берется мор, который будто пожар охватывает города и целые государства?