В финале Джон умрет

Нас провели в большое круглое помещение, похожее на бальную залу. Мы с Джоном замерли от удивления: в центре стояла пылающая золотая статуя. Нет, не покрашенная в золотой цвет, а сделанная из настоящего золота – двадцатифутовый вариант рисунка на знамени, которое мы видели снаружи: Джон, я и Молли, стоящие плечом к плечу, готовые к бою. В центре композиции, за нашими спинами, бил огненный фонтан.

– Похоже, нас ждали, – заметил я.

Джон кивнул.

– Ты смотри – пламя словно вырывается из наших задниц.

Пройдя по коридору, мы попали в маленькую круглую комнату, стены которой покрывала белая шершавая субстанция, что-то вроде штукатурного гипса. Из мебели в комнате стояли только два больших резных кресла из необработанного дерева: словно ветви совершенно случайно превратились в ножки, ручки и спинку. На полу лежала подушка – вероятно, для собаки.

Высокий указал на кресла, и все мы, в том числе и Молли, сели. Наш провожатый прошел мимо меня, остановился и посмотрел на кровь, которая текла по моей шее.

– Позволь нам заняться твоей раной.

Он выглянул в коридор и сделал кому-то знак.

– Наш мир значительно опережает ваш. Причины этого вам скоро станут ясны.

В комнату вошла костлявая обнаженная женщина с двумя белыми котятами в руках. Одного из них она посадила мне на колени, второго запихнула под рубашку, затем повернулась и ушла.

– Вот так. Котята прогонят твою печаль.

Высокий снова посмотрел в дверной проем, через который мы вошли; из стены, тихо шурша, выехала дверь: шшш-фумп.

Внезапно на меня накатил приступ клаустрофобии: так, наверное, чувствует себя птенец за секунду до того, как начнет пробивать скорлупу яйца. Котенок стал царапать мне грудь, я расстегнул рубашку и позволил ему прыгнуть на колени.

Наш провожатый подошел к стене напротив; маска плохо передавала выражение лица, но, похоже, он волновался.

– Полагаю, вы интересуетесь, куда попали.

Я поднял руку.

– По-моему, мы в параллельной вселенной.

– Верно. Не стоит думать об этом мире, как о некоей физической точке пространства. Нет, представьте себе, что атомы вашей вселенной сложились в другую комбинацию и создали нечто новое. Туча сегодня – это лужа завтра.

– Да, теперь все ясно, – кивнул я.

– Для того чтобы постичь один мир, а затем следующий, – продолжал провожатый, ничуть не смущаясь, – нужна точка соединения или…

– Червоточина? – подсказал Джон, надеясь тем самым немного подстегнуть парня.

– Этот термин мне не знаком. Скажите, на что похож переход?

– Как-то не обратил внимания, – ответил я, пожав плечами.

– Мне не очень понравилось, – признался Джон.

Человек сделал долгую паузу, напрасно надеясь, что мы что-нибудь добавим.

– Как видите, мы ждали вашего прибытия, – наконец сказал он. – Долгие годы мы трудились, претерпевая множество трагедий и неудач, пытаясь установить контакт с таким миром, как ваш. Кое-кто полагал, что путешествия между мирами невозможны, но вы все-таки оказались здесь. Видите ли, наши с вами миры своего рода близнецы, щенки из одного помета.

Провожатый повернулся, сделал знак, и на стене появилась черная буква «Y». Внезапно я понял, что поверхность стен движется и сделана не из гипса или штукатурки, а из насекомых, тесно прижавшихся друг к другу. Каждое насекомое, размером с десятицентовую монету, могло в любую секунду изменить цвет своего панциря, словно хамелеон.

– До сих пор, – провожатый указал в точку, где расходились две ветви буквы «Y», – история двух миров оставалась идентичной. Эта точка обозначает тысяча восемьсот шестьдесят четвертый год, или, как мы его называем, минус шестьдесят второй год. В обоих мирах жил некий Адам Руни из штата Теннеси. В вашем мире он погиб во время Гражданской войны – ему выпустил кишки бык, которого Руни пытался скрестить с лошадью. В нашем мире этот человек выжил.

Ряды насекомых на стене окрасились в черный и оттенки коричневого, превратившись в грубый портрет почтенного старца с седой бородкой, который курил трубку и смотрел на зрителя через толстые стекла очков.

– Мистер Руни, – продолжал провожатый, – был гением. Он занимался наукой, которую называл «скотологией».

– Да, у нас на Юге тоже этим увлекаются, – заметил Джон.

– Так зовут искусство превращения живых существ в формы, которые человек может использовать для улучшения мира. К тысяча восемьсот восемьдесят первому году Руни создал самостригущуюся овцу и змею, способную косить кукурузу. В тысяча восемьсот девяностом году его группа разработала насекомовидную летающую машину. В тысяча девятьсот втором, или в минус двадцать четвертом году по нашему исчислению, Руни создал из мозга свиньи примитивную думающую машину.

Изображение на стене превратилось в цветную картинку: на ней мужчины в белых халатах стояли рядом с чаном, наполненным жидкостью. В чане плавала похожая на мозговую ткань деформированная масса размером с небольшую собачку.