В фиордах, где не заходит солнце

На набережной нас встречал большой автобус, который возит норвежских шахтеров из поселка к месту работы. На нем огромными буквами было написано, что он принадлежит «А. О. Большой норвежской угольной компании Шпицбергена» — теперешнему хозяину Лонгиербюена.

Сопровождал меня по поселку работник администрации этой компании норвежец Хенрик Варминг — человек любезный и дружески расположенный. Усадил в машину и прежде всего повез на гору, где до сих пор торчит вбитый в скалу заявочный столбик из нержавеющей стали, который свидетельствует, что данный участок — собственность американской компании. И хотя уже более полувека все здесь принадлежит норвежцам, столбик сохраняется как память о прошлом.

На высокой горе могила, украшенная живыми цветами. Над ней памятник, подобный миллионам надгробий, стоящих над местами захоронения павших воинов.

Надпись сообщает, что здесь покоится прах капитана Тронда Аструпа Вигтеля. Мой спутник рассказывает: капитан Вигтель погиб 8 сентября 1943 года при попытке гитлеровцев высадиться на берег.

Именно тогда, в сентябре 1943 года, подошла к берегам Шпицбергена фашистская эскадра — два крейсера, миноносцы и подводные лодки. Они обстреляли и сожгли основные поселки архипелага — Лонгиербюен, Баренцбург, Грумант.

В то время на Шпицбергене оставалось считанное количество людей.

После войны, к осени 1946 года, и советские и норвежские шахтеры вернулись на острова. А вскоре баренцбуржские шахты уже вновь давали уголь.

Лонгиербюен оправдывает свое звание столицы Шпицбергена. Его улицы покрыты асфальтом, по ним снует несколько легковых автомашин. Вижу сверху, как движется по поселку большой автобус с советскими гостями, время от времени останавливаясь. Норвежцы показывают нашим ребятам достопримечательности столицы.

Сбившиеся гурьбой детишки шумно играют на улице, догоняют друг друга, лазят с крыльца на крыльцо, кричат и хохочут, как делают это дети во всем мире.

Здесь очень популярен велосипед. Двухколесные экипажи стоят у многих домов. У одной стены я видел целую кучу велосипедов — от стандартных взрослых до самых маленьких, видимо, принадлежащих едва научавшимся ходить велосипедистам.

Сделанные с юмором плакаты весело приглашают жителей на футбольный матч между норвежскими и советскими шахтерами.

А погода портится.

Поднятые над стадионом флаги бьются по ветру, точно хотят сорваться и улететь.

Туча переваливает через горы, окружающие Лонгиербюен, спускается вниз и придавливает крыши домов в долине. На вершинах гор белеют ледники, с них бежит ручей, петляя по поселку, разделяясь на протоки, снова сливаясь. Открыта долина лишь со стороны Ад-вент-фьорда. И именно оттуда, точно по аэродинамической трубе, дует шквалистый ветер, не обещающий ничего хорошего. Но футболисты продолжают пинать свой мяч. Им все нипочем! А зрители забрались в автобус и легковые машины, стоящие по краям поля, и наблюдают за игрой из своих персональных лож.

Губернатор приглашает нашего консула и некоторых гостей посетить свою резиденцию. Интерьер резиденции напоминает обстановку норвежского крестьянского дома: добротно, уютно, много дерева, много света и простора. В гостиной — портрет короля Норвегии во весь рост. Здесь нас и принимает губернатор Свальбарда — господин Фредерик Бейкман.

Наш консул беспокоится, как бы погода не испортила спортивного праздника. Да и возвращаться домой придется по очень уж неспокойным водам фиорда. Губернатор сожалеет и соболезнует, но говорит, что заказать лучшую погоду не в его власти. Тем более что лонгиербюенский пастор проводит в настоящее время отпуск в Норвегии, так что и спросить не с кого!

Пользуюсь случаем и беру у главы провинции интервью. Меня интересует, как поставлено на Шпицбергене дело охраны природы. Губернатор рассказывает:

— Следует признать, что неограниченная охота, которой занимались на архипелаге все, кому не лень, нанесла поистине трагический урон животному миру островов и окружающих вод. Киты и моржи истреблены. Тюленей осталось очень и очень немного. Славились мы белыми медведями, но и этих зверей сохранилось мало. Хвалиться печем.

Разумеется, это нас очень заботит. На Шпицбергене установлены строгие правила охоты. И мы требуем точного их выполнения. Живут, скажем, у нас овцебыки. Их сюда завезли давно, они хорошо освоились, акклиматизировались. Мы их усиленно охраняем. Охоте на них — полный запрет! Водятся они только на Западном Шпицбергене — в его центральной и южной частях. Стадо голов сто. Северных оленей значительно больше. Они распространены по всему архипелагу. Но и на них охота запрещена. Водоплавающую дичь — гусей и уток — разрешено добывать лишь с 21 августа, когда новое поколение уже поднимается на крыло. Это что касается животного мира. А нашу флору вы видели: мхи да редкая травка. Небогато. Но и растительность охраняется законом…

Я прошу губернатора подробнее рассказать о судьбе белых медведей. У нас эта проблема тоже кардинально решается — во всей советской Арктике запрещено охотиться на них.