В футбольном зазеркалье

– Ну, хорошо, – уступил Комов, – допустим, поедем. А кто играть будет? Кто? Ты только не обижайся, Геш, но вспомни Тбилиси… Дыхалки-то уж не хватает. Да и у Федюни вот – тоже… А в Вене играть надо, и еще как! А кто будет? Пацаны? Какие из них игроки? Набрал тоже команду! (Это он уже о тренере). Хотел я ему сказать, подмывало, да удержался. А зря! Надо бы… Ну да дождется!

– Не пойму я, чего ты хочешь, – признался Скачков, устав от догадок.

Вместо ответа Комов пихнул дремавшего приятеля в плечо:

– Федюнь, да хватит тебе дрыхнуть!

Вынырнув из дремоты, Сухов принялся лихорадочно тереть лицо.

– Кома дело говорит, – заметил он, отряхиваясь со сна. – Заявим коллективку – и все. Какой он к черту тренер? Команду развалил, в таблице одни «баранки». Ему в шашки играть, а не в футбол!

Ах, вот они что задумали! То, к чему хитроватый Комов подбирался осторожно, намеками, Федор по простоте выболтал сразу.

– Не по уму это у вас, братцы! – запротестовал Скачков. – Да и кто вам сейчас станет тренера менять?

Тоном человека, близкого к высоким секретам, Комов обронил:

– Сменят, будь спокоен.

Взгляд его, твердый, трезвый, красноречиво дал понять Скачкову, что – да, где-то что-то уже закрутилось.

– Идите вы к черту! – Скачков вскочил. – Да я первый заору… Зачем это вам? Зачем?

– Первый! – Комов отодвинул кресло и, руки в брюки, заходил туда, назад. – А ты первым заори, чтобы его убрали. – Разминулся, дошел до стенки, снова повернулся. – На кой тогда тебя капитаном выбрали? Команда требует!

– Команда!

Сходясь и расходясь, они несколько раз пересекли комнату от двери к окну. Сухов голову отвертел, наблюдая за обоими.

– А кто? – спросил Скачков.

– Кто, кто!.. С этого и начинать надо было, – обиженным тоном проворчал Комов. Прошелся еще раз и вдруг резко остановился. – Тебя мы хотим предложить, вот кого! Подходит?

От изумления Скачков медленно развел руками.

– Братцы… да вы с ума сошли! Какой же из меня…

– Ты, знаешь, брось. Брось! – потребовал Комов, давая понять, что скромность скромностью, а дело делом. – Назначат тебя, и потянешь. А в помощники тебе вот – Федюню. Вторым тренером. Все могут, а вы не сможете? Да мы, Геш, такую команду слепим, что пыль полетит! Кое-кого шуганем, чтоб не мешали, кой-кого со стороны возьмем… Вот – показал кулак. – И дисциплина будет. Все будет!

Так, так… Скачков приходил в себя. Значит, у них уже все продумано, расписано. Однако хороши же будут тренеры! Иван Степанович прожил жизнь в таком футболе, на таком высоком этаже, где никому из них троих, решающих сейчас его судьбу, не приходилось и бывать (и не придется!), и то он настолько изнемог, что часто можно видеть, как врач Дворкин тащит к нему в комнату грелку с кипятком, – опять разгулялась каретниковская печень! Что же говорить про них с Федюней? Скачков хоть учился в физкультурном, имеет диплом, но Сухов-то. Даже техникума не окончил, отчислили за неуспеваемость. Удивительно, что этого не понимает Комов. Или понимает, но своих тайных мыслей и намерений не выдает?

– Давай, Геш, шевели мозгой, – бодро уговаривал Комов. – Кому и принимать команду, если не тебе? Мы тут как решили? В Вену ехать незачем. Стоит ли зря силы тратить? Нам тут очки нужны. В этом году нам бы только в высшей лиге удержаться. Зато уж потом!.. А с этим, – имелся в виду Каретников, точно вылетим. Федюня правильно толкует: ему в пешки играть.

Нервничая, Скачков тер лоб и собирался с мыслями. Значит, свалят они опытного Степаныча и посадят на команду… да по существу посадят самих себя! Но надолго ли их хватит, покуда не снимут с треском? На полгода? Не больше. Как растолковать им, чтобы бросили свою затею? Не послушают ведь!.. Комов в это время возбужденно расхаживал по комнате и с ненавистью говорил о тренере, как о пропащем человеке, судьба которого бесповоротно решена.

– Ты не думай, это ему так с рук не сойдет! Нашел тоже, кого не пускать в раздевалку! А кого же тогда пускать? Дурак какой-то, псих…

С этим Скачков был согласен: зря. Ну зашел бы Рытвин, ну поговорил бы, даже поругал… Подумаешь!

– Видали его, – все больше распалялся Комов, – открытие придумал: Чайковский!… Может, еще на скрипке пиликать заставит? На бандуре ему играть, а не в футбол!