В глубинах Балтики

Командиры Щ-318 капитан 3 ранга Л.А. Лошкарев, Щ-307 капитан 3 ранга М.С. Калинин, Л-3 гвардии капитан 3 ранга В.К. Коновалов и Щ-310 капитан 3 ранга С.Н. Богорад, в недавнем прошлом помощники командиров лодок нашей бригады, в первых же самостоятельных боевых походах добились отличных результатов, каждый потопил по нескольку судов противника. Экипажи всех подводных лодок бригады были хорошо технически подготовлены, проникнуты боевым духом и желанием нанести фашистскому флоту наибольший урон, чтобы помочь нашим войскам на сухопутном фронте в Прибалтике. [250]

Итог боевых действий к Новому году был неплохим: за 1944 год около 30 разных судов противника потоплено торпедным оружием и артиллерией. Кроме того, на минах, выставленных подводными лодками «Лембит» (40 мин), Л-3 (20 мин), как было установлено после войны, подорвались и затонули девять разных судов, а три транспорта получили повреждения и были выведены из строя[7].

Есть основания считать, что фактические потери врага от минного оружия лодок были значительно большими. Хорошим подтверждением боевых успехов наших лодок является признание гросс-адмирала немецко-фашистского флота К. Деница: «...появление русских на Балтике и особенно вблизи восточного побережья Швеции, вдоль которого шли транспорты с рудой для Германии, привело к тому, что 26 сентября 1944 года Швеция прекратила поставки железной руды»[8].

Успех подводников Балтики в 1944 году был несомненен. Правда, некоторые лодки получили повреждения в боях с противником, но все вернулись в базы — Турку и Хельсинки.

После возвращения с моря личному составу давали несколько дней отдыха, проводили необходимый ремонт лодок, принимали новый боезапас и снова в поход. Боевая служба была организована так, что на коммуникациях противника постоянно находились наши лодки. Когда одна покидала свой район действий, ей на смену уже подходила другая. Многим подводникам пришлось встречать Новый год в море... [251]

В доке Свеаборга

...Уже две недели лембитовцы провели в базе, немного познакомились с достопримечательностями столицы Финляндии и хорошо отдохнули. Все, что было в возможностях личного состава, отремонтировали и подготовили лодку к выходу в море. Только с одним дефектом не могли справиться. В последнем походе, во время штормового плавания, в трюм пятого отсека через дейдвудные трубы гребных валов стала поступать вода. После погружения течь увеличивалась. Через два-три часа плавания под водой дифферент лодки на корму возрастал так, что удерживать лодку на заданной глубине, пользуясь только горизонтальными рулями, было невозможно. Приходилось откачивать воду из трюма за борт и поддифферентовывать лодку. Выходить на позицию с таким дефектом недопустимо. Попытки устранить течь своими силами ничего не дали. Оказалось, что и финские мастера не могут выполнить ремонт лодки на плаву.

Договорились с дирекцией судоремонтного завода и лодку поставили в док Свеаборгской крепости (ныне Суоменлинна).

Не думал я, что придется побывать в местах, где в годы первой русской революции произошли известные трагические события. Мы ходили по улицам городка, вдоль необыкновенно толстых, сложенных из дикого камня крепостных стен, около матросских казарм. Здесь в последние дни июля 1906 года пролилась кровь моряков артиллерийских рот и рабочих верфи, восставших против царского самодержавия. Многие пожилые финны — мастера, работавшие на лодке, — довольно хорошо говорили по-русски. Один мастер рассказал, что был мальчиком, когда его отца за участие в выступлении рабочих в 1906 году сослали в Сибирь. Он был старшим сыном, и на его долю выпала тяжелая жизнь.

Со всеми финскими рабочими, мастерами и инженером — руководителем работ у нас установились хорошие, [252] дружеские отношения. К выполняемым работам они относились с исключительной добросовестностью. Как обычно, при стоянке в доке жить на лодке было нельзя. Нам предложили разместиться на плавучем маяке «Хельсинки», который на время войны был снят со штатного места и стоял поблизости от дока. Помещений на нем было достаточно, так как они были рассчитаны для большой группы дежурных лоцманов.

Рабочий день в доке заканчивался в 17 часов, вечернее время проводили по уставному расписанию. На маяке было снято радиооборудование, газеты приходили к нам с опозданием в два-три дня, и отсутствие привычной радиоинформации, позволяющей постоянно быть в курсе дел на фронтах и по всей стране, нервировало. Я обратился к начальнику политотдела С. С. Жамкочьяну с просьбой приобрести радиоприемник. Получил разрешение на покупку приемника за свой счет при условии, что приемник будет стоять в моей каюте и трансляция в кубрики пойдет под моим контролем.

После ухода с «Лембита» П.П. Иванова на лодке не было политработника, и на меня легло много дополнительных забот.